У супруга с носами связано что-то личное? Что он поминает их через слово?
— Как ты нейтрализуешь Эдуардо? — спросил Маламоко спокойно.
— Сначала скажи, что ты в деле, что займешься доной да Риальто.
Снова пауза и раздраженный возглас:
— Черт тебя дери, Чезаре! Я в деле.
— Ну вот и славно, — промурлыкал его безмятежность, как сытый кот. — Новоиспеченному губернатору островов Треугольника я подготовил воистину щедрый подарок.
Дож придвинулся к собеседнику и, кажется, зашептал ему на ухо, потому что больше ничего расслышать не удавалось. Ну, то есть кое-какие возгласы, удивленные и одобрительные, несколько раз звучало имя князя Мадичи. Заскучав, я посмотрела на Мауру. Ее пухлые щечки пылали, глаза влажно поблескивали, но губы растягивала абсолютно счастливая улыбка.
Противоречивые чувства. Вот как это называется. Они обуревали и меня. Стронцо Чезаре и стронцо Карло! Поганые маламокские интриганы. Муэрто ведь тоже наполовину Маламоко, правда? Кузены, кракен их раздери. Еще и заставили мою малышку-мадженту устраивать пожар в палаццо Мадичи.
Пальцами свободной руки я погладила саламандру. Молодец, девочка, ты научилась улавливать не только мои мысленные команды. Если нам удастся вывести потомство, я разбогатею просто до неприличия. Филодор говорил, что некоторые нужные качества при разведении достигаются только во втором поколении, и отец с ним соглашался. Брат ссылался на какие-то научные изыскания, родитель — на опыт. Кстати, подбор самца тоже лучше предложить батюшке. Дворцовые каминные саламандры, конечно, не вульгарис, но статей не выдающихся.
Когда уже эта тайная беседа закончится? Ноги от скрюченной позы затекли, мне хотелось их размять. Странно, что нас с Панеттоне никто не обнаружил. Хотя ничего странного. Лестница, по которой мы спустились в сад, скрыта лианами плюща, верный Артуро не мог ее заметить. Он сторожит эту часть сада у главных дорожек, с той стороны, откуда могут забрести случайные гуляки. Чезаре с кузеном не опасаются быть подслушанными. А если будут замечены, изобразят любовное свидание, и им поверят. Ну какая девица устоит перед дожем безмятежной Аквадораты? В такой-то шапке! Никто не устоит.
С каким бы удовольствием я вколотила эту шапку по самый подбородок любезному супругу. Будет мне тут еще подруг позорить! А меня он спросил? Хотя почему меня? Спрашивать надо синьорину да Риальто, которая дрожит у моего плеча и едва сдерживает слезы. Или это не слезы, а, напротив, нервный смех?
— Время, ваша серенити, — позвал издалека синьор Копальди, наш почти родственник, если считать, что Маура мне почти сестра. — Вас ждут в главной зале.
— Ступайте первой, дона Маламоко, — велел Чезаре, — нам не стоит появляться вместе.
— Как будет угодно его безмятежности, — голос Карло вновь стал женским.
Не знаю, как это получалось, он не пищал, не жеманничал, но даже интонациями передавал прелесть юной синьорины.
Женские туфельки удалились, их сменили мужские.
— Шпионка добыла нам архив? — возбужденно спросил Артуро.
— Он уничтожен. — Дож со вздохом поднялся. — Будем надеяться, что наш дражайший тесть Саламандер-Арденте поделится с нами информацией.
— Отправим за ним гвардейцев?
— Вот только скандала с арестом нам для полного счастья не хватало! И без того город полон сплетен, не будем усугублять. Папаша приплывет в Аквадорату сам. Кстати, где моя супруга? Я уже более часа лишен удовольствия терпеть ее выходки.
— Ты слишком строг к Филомене.
Они рука об руку удалялись по дорожке, и ответ Чезаре донес ко мне ночной ветерок:
— Классические дамские штучки, дружище: опалить жаром страсти и сразу изобразить холодность. В гроб она меня загонит, попомнишь мое слово. Нам подготовили общую спальню? Наутро найдешь там мой хладный труп. Или, напротив, обугленный, это уж как повезет.
Несколько бесконечных минут мы ждали, пока шаги дожа и секретаря затихнут вдалеке.
— Можно выходить, — решила я.
— Возвращаемся через кухню.
— Как скажешь.
Перебегая из тени в тень, мы пробрались к лесенке.
— Что ты про это думаешь? — спросила Маура, когда мы уже очутились в колодезном дворике.