Она прихватила пустую корзинку, чтобы вернуть ее кухаркам.
— Я первая хотела спросить.
— И опоздала. Отвечай.
— Думаю, — я вздохнула, — что синьор Копальди, вероятно, работает на твоего батюшку.
Кажется, это была не та тема, которая интересовала дону да Риальто. Она равнодушно переспросила:
— Из чего ты сделала такой вывод?
— Чезаре не рассказал ему, что Карло — мужчина.
— И?
— И хотя угрожал Маламоко привлечь Артуро к операции по твоему опозориванию, этого не сделал. Моя очередь спрашивать. Что ты об этом думаешь?
Маура хмыкнула, отодвинула свиную тушу, отдала корзину прислуге.
— Пройдемте, дона догаресса, нас ждут на празднике.
По коридору мы шли в молчании. Голоса гостей раздавались все громче. Я думала.
— Ну, — сказала наконец Панеттоне, — каков будет наш злодейский план?
— Его не будет, пока я не получу твоего ответа. Кого ты хочешь, Карло или Артуро? Или никого из них?
— Я люблю черноглазого ублюдка.
Глаза синьора Копальди были карими, так что я поняла.
— Ты простишь ему согласие на свой позор?
— Если он его прикроет браком, да.
Я вздохнула:
— Какая ты дурочка, Панеттоне.
Она не спорила.
— У тебя есть план?
— Пожалуй, да, и вполне злодейский. И, кстати, быть опозоренной по нему сегодня тебе не светит.
Мы остановились. Я притянула к себе белокурую головку и зашептала на ухо.
Маура хихикнула:
— Маркизету я тоже возьму на себя.
— Учти, — предупредила я серьезно, — нам понадобится согласие обоих.
— Поверь, мы его получим.
— И еще, я, в отличие от тебя, не влюбленная дурочка и никого прощать не собираюсь. Маламоко согласился с приказом дожа, и если сделает хотя бы попытку…
— Ты поклянешься не лезть в мою семейную жизнь.
Вот ведь пухлая командирша. Она уже все для себя решила, и догаресса должна воплощать ее решение. Эх, не на ту синьорину упал взгляд его серенити! Какая правительница могла бы получиться из доны да Риальто!
— Гуляешь, Филомена? — На пороге залы нас встретила Голубка Паола. — Не боишься, что твой супруг это заметит?
— Даже догарессы должны посещать уборную, — зачем-то ответила я. — Хочешь там за мной подтереть?
Маура отчетливо хохотнула.
— Ты не видела Карлу? — спросила я Бьянку, стоявшую неподалеку.
Там же отирался рыжеволосый корсар в полумаске, в котором я без труда опознала своего старшего брата.
— Она ушла переодеваться. Скоро начнется карнавал.
— Тебе нужно быть подле супруга. — Маура подтолкнула меня в сторону стола. — Сейчас он будет говорить речь. Дона Сальваторе, после мы с вами поможем доне догарессе надеть карнавальный костюм. Дона Раффаэле, не смею вас задерживать на пути к уборной.
Обращай на нас хоть кто-нибудь внимание, Паола, разумеется, изобразила бы обиду, может, даже расплакалась. Но в отсутствие зрителей обожгла Мауру злобным взглядом и устремилась к синьоре Муэрто.
Любопытно, насколько ей удалось сблизиться с моей свекровью? Ей она льет в уши тот же яд, что и прочим? Притворяется скромницей, чтобы понравиться набожной вдовушке, или демонстрирует ловкость, чтобы заслужить одобрение?
Панеттоне мне подмигнула и повела подбородком в сторону маркизеты, ее она брала на себя.
Идти к столу в одиночестве было неловко, туфли скользили по паркету. Я выдернула из толпы Филомена.
— Веди, родственник.
— Ты пила? — Он потянул носом и поморщился.
— Амароне, — подтвердила я гордо. — Дорогое, между прочим, вино.
— Жизнь в столице тебя развратила.
Мы медленно шли через залу, неуклонно сокращая расстояние, отделяющее меня от дражайшего супруга. Место по левую руку от него пустовало. С другой стороны восседала синьора Муэрто. Спинку ее стула облюбовала в качестве насеста Голубка Раффаэле. Вот ведь гадина, уцепилась в деревяшку своими пальцами и нашептывала что-то, касаясь своим клювом золоченой шапки дожа.
— Кстати, о разврате, — обрадовалась я. — Что это за нелепый флирт с маркизетой Сальваторе?
Филомен стал смущенно оправдываться. И вовсе не нелепый, и вовсе не флирт. Бьянка невинней котенка и несчастнее… С метафорами у братца не очень складывалось. Синьорина Сальваторе была очень, сверхчеловечески несчастной. Подруга ее предала, отец не любил.
Про подругу стало любопытно. Я переспросила. Некая девушка, имени которой Филомену не сообщили, увлекла несчастную Бьянку в вампирское логово, и уже потом она узнала, что ее невинную кровь предложили князю Мадичи в качестве оплаты.
— Это ужасно, — прошептала я. — Сальваторе покусали?