Только почему я плачу? Почему не могу сдержать слез обиды и разочарования?
Свекровь на меня не смотрела, зато я встретила торжествующий взгляд Голубки Раффаэле. Бриллиантовое кольцо на ее пальце нестерпимо блеснуло. Я знала, что оно было подарком Чезаре, знаком любви, и это знание заставило меня покачнуться.
— Пойдем, — шепнула Маура, придерживая мой локоть.
Прикосновение к другому заставило меня повернуть голову. Маркизета Сальваторе потупилась:
— Помощь вам не помешает.
Из малой залы приемов мы вышли втроем.
— Не реви. — Панеттоне промокнула мне лицо кружевным платочком. — Старуха умеет уязвить.
— Если вампиры пьют кровь, эта женщина питается девичьими слезами, — пробормотала Бьянка.
Дружелюбие Сальваторе удивляло, но потом я догадалась, что маркизету, наверное, приставили ко мне шпионить. То есть приставила Голубка Паола, ее задушевная подруга.
Разумеется, под надзором о беседе с Маурой можно было забыть.
— Где разместилась свита доны Муэрто? — задала я первый пришедший в голову нейтральный вопрос.
— Благочестивая вдова обошлась без сопровождения.
— Неужели?
— Ну да, — Панеттоне фыркнула. — Прихромала к дворцовым воротам в монашеском рубище и колотила клюкой в створки, пока ей их не отворили.
— Как любопытно. — Я даже замедлила шаг. — А какое судно доставило нам драгоценную гостью?
— Я спрашивала синьора Копальди, но он тоже этого не знает.
Да уж, будь с нами Карла, мы бы не остались в неведении. Однако Бьянку следовало куда-нибудь сплавить. Мы с Маурой многозначительно переглядывались и шевелили бровями.
— Филомена! — Каблуки братца громыхнули по паркету, когда он спрыгнул с подоконника. — Чезаре сказал, что я смогу дождаться тебя здесь.
Руки фрейлин на моих локтях разжались, и я бросилась на грудь Филомену. Беседа со свекровью меня опустошила. Синьорины отошли, чтоб не мешать родственной встрече.
— Ревешь? — шепнул братец.
— А что еще остается?
— Приводить себя в порядок и копить силы. Чезаре обещает нам суматошный вечер.
— Стронцо Чезаре.
— Не помирились?
— Он хочет развестись.
— Ну.
— Что ну?
— Ты ведь сама этого хотела?
— Теперь не хочу.
— Так скажи ему об этом.
— Пусть он скажет первым.
— Что?
— Что любит меня и будет мне верен.
— Чезаре думает, что ты не примешь его чувств.
— Это он тебе сказал?
— Филомена… — Брат обнял меня за плечи и подвел к подоконнику. — Не знаю, как вам с его серенити удалось в столь рекордные сроки устроить такие чувственные шторма…
Он развернул меня, придержал за талию и усадил на широкий подоконник лицом к себе.
— Вам нужно самим с этим разобраться. Поставь себя на минуточку на место тишайшего. Ему в жены досталась юная особа, у которой семь пятниц на неделе, честолюбивые мечты и жизненные планы. Он попросту растерян. Ты доказала дожу, что его достойна. Ты изгнала из лагуны древнее чудовище, разобралась с городским мусором, стала символом благоволения моря к безмятежной Аквадорате. Разумеется, Чезаре не хочет тебя отпускать.
— Развод, Филомен, — напомнила я, болтая ногами в воздухе.
— Ты сама о нем твердишь.
— И что? У меня ведь семь пятниц на неделе. Неужели так трудно хотя бы попытаться добиться моей любви? Между прочим, я почти открытым текстом сообщила Чезаре о том, что согласна разделить супружеское ложе. И знаешь, что он ответил? Что не может иметь детей!
— Бесплодие его печалит.
— И запер меня в спальне!
— Для твоей безопасности.
— Хоть ты не повторяй эту нелепую байку. Моя безопасность! Он просто не желал, чтоб я встречалась с экселленсе в его отсутствие. Чезаре ревнует свою нелюбимую супругу.
— И именно поэтому не изгнал вампира из столицы, а приспособил его патрулировать улицы.
Уже готовыми излиться возражениями я чуть не подавилась.
— Во дворце водятся крысы, — зашептал брат, наклонившись ко мне. — Чезаре не знает, кто именно, поэтому на всякий случай изолировал тебя ото всех.
— Что вы искали с ним на Изолла-ди-кристалло?
— Ты наконец начинаешь думать, сестренка. — Филомен улыбнулся. — За наш семейный атолл разгорелась нешуточная подковерная битва. Мы не знаем, что именно там расположено, но командор да Риальто расшибается в лепешку, пытаясь завладеть островом. То есть твой идеальный роман с юным Эдуардо был всего лишь частью игры патриция.