— Какая чушь!
— Мы с Чезаре так не думаем.
Они с Чезаре! Вы подумайте, они с Чезаре!
— Ерунда.
— Спорим?
— И как я узнаю, что победила?
— Если сегодняшний бал пройдет без происшествий, я… — Синие глаза Филомена загорелись азартом. — Чего хочешь?
— Ты принесешь мне клюку доны Муэрто, и мы вместе спалим поганую палку в камине.
— По рукам! Но если я окажусь прав, ты, дона догаресса, помиришься с мужем.
— Вот еще! Но ладно, спор есть спор. — Мы скрепили его рукопожатием. — Что именно должно произойти сегодня на острове командора?
— Кого-нибудь из Саламандер-Арденте попытаются принудить к браку с кем-нибудь из да Риальто.
— Что? — Я посмотрела на Панеттоне, подпирающую стену в конце коридора. — Ты и Маура?
— Или ты и Эдуардо.
— Но…
— Вот увидишь, все именно так и произойдет.
— Но…
— И поймешь, когда это начнет происходить. — Филомен щелкнул меня по носу. — А пока подумай вот о чем: где в войне за остров самое безопасное место для юной синьоры детородного возраста? Уж не подле ли бесплодного супруга?
Я подумала, ахнула, подумала еще. Если это война, могут быть и жертвы.
— Что с нашими братьями? Филодор на материке. Ему грозит опасность.
— Дож отправил за ним капитана Гаруди, надеюсь, наш профессор уже воссоединился с прочими родственниками на Саламандер.
— Гаруди?
— Он с отрядом стражи должен охранять нашу семью на острове.
Новости стоили двух недель заточения, каждого дня, каждой минуты.
— Прекрасно, — прошептала я.
— Ну, Филомена, теперь ты поняла, сколь предусмотрителен, хитер и благороден супруг, подаренный тебе морем?
— Благороден? Разумеется, Чезаре хочет Изолла-ди-кристалло себе. Бесплодие этому мешает. И теперь его серенити заведет себе целую ферму Саламандер-Арденте, подбирая им самок для продолжения рода…
— Дурочка.
— Сам такой.
— О разведении Саламандер-Арденте в неволе мы подумаем потом.
— Уж я не позволю тебе об этом забыть.
Филомен потянул меня к себе, сняв с подоконника, и шлепнул пониже спины.
— Ступай, дона догаресса, готовься к балу.
— А ты думай, как похитить клюку.
И, оставив последнее слово за собой, я гордо удалилась.
— Без бороды синьору Филомену гораздо лучше, — сказала Маура, беря меня под локоть. — Он перестал напоминать древнее мохнатое чудовище.
— Кстати! — Остановившись, я всплеснула руками, будто только что вспомнив нечто важное. — Бьянка, мой крайне провинциальный брат не в состоянии подобрать вечерний костюм для торжества. Не будешь ли ты столь любезна…
Просьбы я не закончила: маркизета Сальваторе уже выбивала каблучками дробь, устремившись вдогонку за рыжим капитаном.
От шпионки я избавилась, но как теперь, после того, что узнала, вести себя с Панеттоне, не представляла. Если Филомен прав (они с Чезаре правы!), дона да Риальто нынче вечером собирается окрутить одного из Саламандер-Арденте.
Наряды ждали нас в фисташковой гостиной, над ними хлопотали все пять горничных.
— Ванна для доны догарессы?
— Готова.
— Украшения?
— Их сейчас доставят.
— Белила, румяна, сурьма?
— Свежайшие. Мы получили их от дворцового парфюмера и опробовали на синьоре Тучио.
Дона да Риальто, в отсутствие доны Муэрто вернувшая себе командирские замашки, посмотрела в угол комнаты, где в кресле дрожал молодой человек. Кажется, он был виконтом, одним из наследников благородных фамилий, исполняющих повинность пробовальшиков при тишайшем Чезаре. Его серенити полагал, что, если кто-нибудь из благородных патрициев желает его отравить, опасность травануть за компанию и своего отпрыска желание это несколько приглушит. Резонно полагал.
Косметика также могла быть ядовитой. Юный Тучио с насурьмленными бровями, нарумяненными щеками и забеленным лицом — сквозь белила пробивалась некоторая общая зеленоватость кожи — трясся от страха. Рукава молодого человека были закатаны по локоть, мокрые манжеты обвисли. Значит, синьора заставили опробовать также ароматные соли для ванны.
Маура повела меня через свою спальню.
— Виконт, можете быть свободны. Констанс, Ангела, за мной. Филомена, не дергайся. Девушки должны тебя раздеть.
Опустившись в горячую воду, я прикрыла глаза.
Панеттоне не крыса. Абсолютно точно. Она моя подруга, самая близкая, почти сестра. Она не может замышлять против меня. Не должна.