...Ее не было. Долго. Мир помрачнел, сузился. Темные тени колыхались по краям, приближаясь с каждым вдохом. Исчез центр всего. Ушла та, роднее, ближе которой не было никого. Было страшно. Было ненужно. Было одиноко.
Родная фигура вдруг возникла рядом, и мягкие руки подняли до небес...
Громкий женский ор выдернул из прошлого. Высокая холеная блондинка волала на сына. С покрасневшего лица скалился разинутый рот, над которым водрузились выпученные глаза.
Виктор глянул вниз и отшатнулся. Слезы унижения, бессильной злобы, казалось, разорвут мир на части. Стиснутые кулачки, сгорбленные плечи четырехлетнего бэбика заставляли дрожать землю.
- Ну не реви, дурашка, мать тебе зла не пожелает.
Виконт долго смотрел вслед удаляющейся паре.
Дети. Маленькие подобия взрослых или самостоятельные личности? Ангелы или демоны? Непосредственная жестокость или познание мира?
Маленький рот оскалился в злобной гримасе. «Дети кукурузы-10». Существо с бигборда явно ответило себе на все вопросы о детской сущности.
«А я еду, а я еду за туманом», - донеслось от группы в штормовках.
Стена дождя приблизилась, застучав по брезентовому пологу. «А! Это все фигня. У нас, слава богам, мир сумеречный, магия работает через пень колоду. Нежити почти нет». «Точно, у меня как раз есть одна история. Про тех, кого нет».
Зыбкое воспоминание бродило рядом, заглядывая через плечо. «С какой радости посиделки на «Великом» всплыли? - Мысль вильнула хвостом и исчезла. - Ладно. По любому на район надо идти. Хватит тебе баловать, кто бы ты ни был».
*
Хранитель шел осторожно, ощупывая взглядом темные углы, думая о Ладе. «Что-то в тебе есть, красивая. Что-то, чего я пока понять не могу. Что-то...»
Он уже не удивлялся отсутствию людей. Но даже машины явно спешили убраться из этого гиблого места.
Плач.
Он никогда не думал, что обычный детский плач способен так напугать. Парня буквально подорвало. Страх возник рядом, нежно приобняв за плечи.
«Эй, чего это я? Ну ревет себе бэбик...
Ага. В полночь посреди абсолютно пустого района. Да уж, чего это я”.
Виктор ускорил шаг. Смеялись рядом, но он в упор не видел источника веселья. Хоть убей! Затасканное выражение внезапно разонравилось.
Неразборчивое бормотание в двух шагах сорвало на бег. Думалось плохо. Было жутко. Злой смех не утихал.
Деревья стоически созерцали бегущего в полной тишине парня.
«Стоп. Я же слышу это не ушами. Это внутри. Что ж ты за тварь такая.
Стоп, говорю! Хватит бегать».
Хранитель остановился, вслушываясь в торжествующий детский смех, закрыл глаза. Перед ним открылся океан эфира. Наконец он увидел преследователя.
Существо с рекламных плакатов нескончаемых кукурузных наследников выглядело невинным агнцем по сравнению с этим.
Бывают дни, когда умереть, кажется, легче, чем жить. Когда безнадежность, тщетность всех усилий заставляют отчаяться и черная волна депрессии накрывает с головой. Каждое слово раздражает, каждое действие бессмысленно. Хочется выть смертельно раненным зверем, круша все подряд. Ты тонешь в тоскливой пелене одиночества, даже универсальные средства оказываются бессильными.
Голодная пустота, заполненная злобой, стояла на расстоянии вытянутой руки. Тоскливое одиночество вытягивало жизнь.
Оно было вне моральных категорий. Оно не злорадствовало, не упивалось торжеством. Что делало его во сто крат страшнее.
Попытка контакта увязла в пелене непонимания, неясное шуршание, младенческое агуканье. Все. Виктор вспомнил.
*
Дождь шел вторые сутки. В козырной польской "четырехместке", после закрытия "сотни", травили страшные истории. Русалки сменялись лешими, брестские катакомбы полесской дорогой. Отливать бегали, нервно озираясь на темные шуршащие кусты. А потом был этот рассказ.
- Младенцы, убитые матерями, не умирают до конца. Они становятся детношами. Эфирными тенями носятся они по лесам, и горе путнику, застигнутому в одиночестве. Покуда есть силы идти - тебя не тронут. Но если устанешь, остановишься - крышка. Высосут досуха. Жизнь каплю за каплей. Бежал молодым - остановишься - упадешь стариком. И нет от них спасения...
*
Прикосновение было леденящим и обжигающим. Казалось, все прожитые годы навалились разом. Щемящая тоска отбирала последние силы. Жизнь убегала, как деньги во время Новогодних праздников. Виконт пошатнулся, опершись о дерево. В глубине сознания хохотал ребенок.
Взахлеб
Искренно
Непосредственно
Познавая мир.
Блеснувшая в разрыве туч полная луна участливо подмигнула улыбчивым ликом: «Помираешь?»
«Ну, типа да»
«А зачем?»
Простота вопроса разрушила ступор. Поднявшаяся из глубины жаркая волна полыхнула яркими языками пламени, прочистив мозги.