Раз в сто лет трое рождались с огромным светлым потенциалом. Если дети вырастали рядом, становились дружны, их сила увеличивалась стократ. После инициации они могли действовать как единый организм, несколько раз в прошлом «Светлые тройки» спасали Город от крупных неприятностей. Природа их была такова, что прислужники Тьмы не в силах лично причинить им вред. Но великолепно использовали случайности.
Теперь скорбь Киева стала понятна.
*
«В одиночку ты уже никогда не станешь тем, кем был бы, когда друзья стояли рядом. Тьма забрала их у тебя. Но после инициации перед тобой откроется другой мир, неведомый ранее, ты сможешь сделать так, чтобы смерть друзей стала не напрасной. Ты готов?»
Ночь, царившая над Детинцем, с удивлением отодвинулась от двух фигур, окруженных серебристым сиянием. Другая сила принимала сейчас под свое крыло того, кто так долго искал и, наконец, нашел. Яркая вспышка осветила лицо Артема, повзрослевшее, умиротворенное. «Осознай себя, - шепнул Хранитель, - время пришло». Уханье совы, столь неожиданное в центре многомиллионного мегаполиса, было ему ответом.
Старый черный кот, ветеран сотен уличных боев, лежавший неподалеку, удовлетворенно прикрыл глаза. Ему было тепло.
«Спасибо, Хранитель. За все. А теперь мне нужно уехать. С открытиями этой ночи нужно переспать. И не один раз. Я чувствую, что теперь многое знаю. Надо лишь разобраться в этом знании».
*
Виконт стоял на перроне, думая о прощальных словах Артема. «С ребятами из Братства после инициации что-то происходит. Что-то не совсем естественное. Слишком резкий поворот в поведении, реакциях. Знаешь, мне почему-то вспомнился Эникин. Такой себе переход на темную сторону силы. Гипноз, НЛП, еще какая хрень, но ключевая точка - это посвящение. Я уверен».
Никитин достал мобилу, набрал Вовкин номер.
- Привет, старик, ты о «Братстве Ищущих» слыхал? Мне нужны адреса ребят, которые с ним связались. Что-то там здорово нечисто.
- Вообще это эсбэшная парафия, - услыхал он в ответ, - но я через знакомых пробью.
*
Виктор вышел из последней по счету квартиры и закурил. Он не понимал, что происходит с людьми. Из списка, насчитывающего 50 с лишним имен, только четверо родственников отреагировали на рассказ журналиста, пишущего об украинских сектах.
Он был красноречив до тошноты. Все европейские, восточные, античные ораторы толпой нервно курили в углу, периодически стреляясь от зависти. Не брало. Большинству было по барабану. «Чым бы дитя не тишилось, абы в политику не лизло». Типа учатся, в подоле не приносят, на учете не состоят - и хорошо. Были исключения. Некоторые с трудом вспомнили о наличии у себя детей. Некоторые не могли помыслить об упущениях в воспитании. Для некоторых их чадушки были непогрешимы, их деяния критике не подвергались. При этом Виктор не переставал поражаться тщательности отбора кандидатов в Братство. Они собрали сливки. Каждый из пидростков обладал чертовски недюжинным потенциалом в какой-то области. Если их не удастся вытащить, зло получит великолепных адептов.
Парень спешил, он чувствовал, что времени остается все меньше и меньше.
*
«Светлый совет, блин», - думал Никитин, разглядывая сюрреалистичное сборище. Такой забавной компании он не видел давно.
Во главе стола располагалось олицетворение порядка и законности - в лице бравого милиционера Вовки. Встревоженную общественность представляли супруги Державины (их внучка Юленька, надежда украинской физики, в последнее время стала изрядно беспокоить бдительных бабушку с дедушкой). По правую руку восседал широко известный в узких кругах художник-баталист Венцеров. Его сын - лидер молодежной сборной страны по художественной гимнастике забросил спорт, пропадая в «Братстве Ищущих» все чаще. Последним представителем родственников выступала Ида Зиберман, женщина лет 35-40 в байкерском прикиде, нещадно дымившая «Житаном» без фильтра. Дополняли картину домовые в количестве 8 особей, создававшие неимоверный шум, и Смотрящий района, где располагался особняк Братства (в виде туманной фигуры в углу). Впрочем, ни его, ни домовых остальные участники собрания, естественно, не видели, что добавляло в это блюдо остроты. Финальным штрихом, завершавшим картину (авторства, несомненно, Дали), выступала крыса, сидевшая на холодильнике, с огромным интересом вслушивающаяся в разговор.
План действий складывался туго. Не было понятно, что сделать, чтобы вернуть детям ясность ума. Способности Хранителя тоже помочь не смогли. Каждое действие, направленное на прояснение ситуации, встречало мощнейшее противодействие. Против них работала какая-то крайне непростая сила. А он до сих пор не знал, какая. Звонок мобильника прервал безрезультатные споры.