Решение пришло неожиданно. Он вспомнил обычный, ничем не примечательный на вид муравейник. Насекомые, построившие его, видимо, не случайно возвели свой дом над землей, и никакие морозы и паводки не нарушали их спокойствия на протяжении многих и многих лет. Это означало, что можно попытаться построить и для себя что-то подобное этому муравейнику. Не вдаваясь в подробности жизни этих трудолюбивых и дружных насекомых, Острый Рог уже окончательно решил возвести, необычное по тем временам, крепкое деревянное жилище. Предполагалось, что параметры его, как по ширине, так и по длине, должны были составить не менее пяти шагов. Стены, выполненные из уложенных друг на друга крепких смолистых бревен, с наклоном к центру, должны были образовать невысокую, усеченную пирамиду, верхним основанием которой являлся бы небольшой по величине потолок. Такая конструкция не будет мешать дыму беспрепятственно покидать это помещение, а человеку — свободно перемещаться внутри своего жилища. Слой глины с наружной стороны постройки, также мог бы стать надежной гарантией от дождей и зимних морозов, и тогда уже ни шальной ветер, ни коварный лесной пожар не смогли бы существенно повлиять на дальнейшую жизнь человека. На этой конструкции и решено было остановиться.
Первая трудность, с которой пришлось столкнуться Острому Рогу, было полное отсутствие в его роще упавших, но пригодных для строительства деревьев. Липы, окружавшие выбранную им поляну, стояли твердо и в ближайшее время падать не собирались. Небольшая дубовая роща также не порадовала столь желанным ему сейчас буреломом, и только на северо-востоке, на краю небольшого, заболоченного озера, он обнаружил множество недавно поваленных елей. Сильный ветер, прилетевший со стороны Черного ручья, словно заботясь об Остром Роге, аккуратно уложил их комлями в сторону его поляны, сэкономив тем самым значительное время для предстоящей постройки жилья. Судьба и в этот раз ему явно благоволила.
«Духи Черного ручья простили меня!» — подумал Острый Рог, и на душе у него от этой мысли стало вдруг как-то легко и спокойно. Ведь вряд ли можно было объяснить простым совпадением и полученный им каменный огонь, и уложенные, словно приготовленные к транспортировке стволы елей, и многие другие, хотя и менее значимые события, произошедшие с ним за последнее время.
Острый Рог сел на поваленное дерево, и мысли человека постепенно сосредоточились на приобретении необходимых ему инструментов для обработки и перемещения бревен. В их стойбище были два приличных каменных топора, вполне пригодных для сбивания не слишком больших сучьев. Для изготовления им подобных, необходимо было иметь, как минимум, увесистый, поддающийся скалыванию, кремневый минерал и прочный кожаный ремень, изготовленный из кожи убитого зубра. Из этого, хотя и очень неприхотливого набора у Острого Рога не было ничего. Он знал, что нужные ему камни следует искать только на берегу ручья и именно так и он поступил. Немного отдохнув, юноша решил обойти лежавший перед ним водоем в надежде обнаружить протоку, которая и могла бы указать ему путь к ручью. Подойдя к воде, он двинулся по низине вправо и вскоре действительно обнаружил небольшой ручеек, выбегающий из озера на север. Противоположный берег его был достаточно высоким и чем-то отдаленно напоминал горб огромного зубра. Ручеек огибал его и, пробежав еще немного по заросшей ольхой низине, впадал в уже приличный водный поток, идущий с юго-востока на северо-запад. Видимо, это и был тот самый ручей, что вытекал из озера, у которого он впервые познакомился с медвежонком. Однако здесь, несмотря на самые тщательные поиски, пригодных камней, найти так и не удалось. Удрученный этим обстоятельством, Острый Рог продолжил свой путь вниз по течению ручья. Петляя меж корней огромных вековых елей, ручей становился глубже, полноводнее, и вот уже на дне этого водного потока начали появляться камни. Их становилось все больше и больше, и, наконец, в самом устье, где вода замедляла свой бег, столкнувшись с не менее мощным, левым потоком, юноша, наконец, обнаружил целую россыпь разноцветных осколков кремня. Синие, красные, белые, словно выйдя из воды погреться в лучах теплого майского солнца, они безмятежно лежали на обширной песчаной отмели и словно ждали нуждающегося в них человека. Острый Рог осмотрел их и остался доволен столь необходимой ему находкой. Он выбрал несколько из наиболее подходящих ему минералов и тут же попытался придать им соответствующую форму. Камни прекрасно откалывались при ударе, и Острый Рог так увлекся этим занятием, что даже и не заметил, как стемнело. Решив не возвращаться в этот раз на липовую поляну, чтобы с самого утра продолжить начатую работу, он перебрался на противоположный, высокий левый берег ручья и стал готовиться к ночлегу. Место, выбранное им, удивительным образом напоминало первый земляной горб. Солидный холм и редкие сосны, нависшие над местом слияния двух ручьев, вполне соответствовали более чем непритязательным требованиям Острого Рога. Почва здесь, как и в липовой роще, была сухой и теплой. Набрав охапку прошлогодней травы, которая в изобилии имелась по берегам обоих ручьев, он приготовил себе подстилку и, используя взятый с собой огненный камень, разжег костер.
Спать не хотелось. Острый Рог сидел у огня и молча смотрел на желтые искры, улетающие к темному звездному небу, размышляя о том, чем бы ему утолить свой голод. Увлеченный обработкой камней, он совершенно забыл о своем желудке и сейчас этот желудок настойчиво напоминал о себе. Чтобы отвлечься от этих назойливых напоминаний, Острый Рог стал смотреть на небо. На какое-то мгновение оно вдруг неожиданно потемнело. Быстрая тень, закрыв собою мерцающие над головой звезды, бесшумно скользнула над вершинами деревьев и тут же исчезла.
«Сова!»
Он хорошо знал эту большую ночную птицу и даже где-то в глубине души завидовал ее удивительной способности отчетливо видеть в темноте.
Костер медленно догорал. Веки стали тяжелыми и скоро сомкнулись, оставив Острого Рога во власти быстро чередующихся сновидений. Последнее, что он успел запомнить, был огромный, жарящийся над костром кусок сочного кабаньего мяса. Разогретое сало скатывалось с него в огонь и аппетитно скворчало. Внезапно в сон человека вмешались какие-то посторонние звуки. Острый Рог открыл глаза и настороженно прислушался. У ручья, который и привел его в это прекрасное место, сначала послышался едва различимый шорох, а затем и раздалось чье-то негромкое хрюканье. Присмотревшись внимательнее, юноша увидел небольшое семейство кабанов, деловито ищущих что-то в прибрежной тине. Предутренняя луна освещала их тучные тела и, если бы у Острого Рога было копье, то сон его мог бы стать явью. Он сидел на своей подстилке и ждал, когда окончательно рассветет.
Солнце стояло уже в зените, когда Острый Рог наконец закончил свою работу. Кремневый, длиною в полторы кисти его руки, наконечник копья и увесистый, по всем правилам сколотый камень для топора были готовы. Готов был и наконечник для остроги. Он выглядел великолепно. Теперь осталось лишь только тщательно закрепить его растопленной смолою на древке. Сухой и достаточно тонкий шест нашелся сравнительно быстро, а вот со смолой пришлось изрядно повозиться. Найти и наскрести ее с разлапистой ели — это только полдела. Нужно было каким-то образом ещё и разогреть этот липкий комок на костре, да так, чтобы он не сгорел, а только расплавился. Затем удачно наложить смазанную им плоскую часть наконечника на специально подготовленное древко, плотно прижать их друг к другу и остудить. Только тогда получится надежная и столь необходимая ему острога. И она, действительно, получилась.