— Что, красавчик, обскакали тебя? Кралечка твоя другому отдалась, хорошо хоть думала, что с тобой нежится-любится, иначе от тебя бы только горстка твоих перьев огненных и осталась бы.
Пёрышко сердито взмыло в воздух, затрепетало, заискрило. Ведьма хрипло хохотнула, рукой перед лицом помахала, искры разгоняя.
— Да не искри ты, словно огнецвет по осени, что было, того уже не поправишь, в следующий раз умнее будешь. С кем твоя краля была — не знаю, он, паразит такой, все следы замёл или вообще их не оставил, хотя такого и быть не может. Ещё роза эта странная, от крови смердеть начала. Ох, странное что-то у нас в Академии творится, странное и страшное. Ладно, идём, напитаю тебя магией, чтобы к крале своей смог ходить.
Доминиция помолчала, а потом сердито плюнула на пол.
— Дожила, добрые дела делать стала. Ещё немного и травками займусь как краля твоя и свету поклоняться стану.
Пёрышко ободряюще коснулось щеки декана.
— Ладно, не подлизывайся, не просто так помогаю. У нас с тобой обоюдовыгодная сделка, так что, не воображай, что ты мне интересен. Хотя, признаюсь, страшно хотелось бы на тебя без маски посмотреть, ведь ты точно один из наших, пусть и бывших, только вот не пойму преподавателей или студентов. Сам-то что скажешь, а?
Пёрышко кувыркнулось в воздухе, закачалось вправо-влево.
— То-то и оно, не знаю, а хотелось бы узнать, — проворчала Доминиция, нашаривая некстати соскочившую туфлю. — Ладно, пошли, я планирую ещё хотя бы пару часов поспать.
Декан в сопровождении уютно устроившегося у неё на плече пёрышка направилась к себе, широко зевая, потягиваясь и что-то негромко бурча себе под нос. Ведьма практически спала на ходу, а потому и не заметила, что за ней внимательно наблюдала какая-то неясная, надёжно укрытая темнотой фигура. В другом тёмном углу на краткий, едва уловимый миг что-то блеснуло, может быть случайный всполох остаточного заклинания, а может быть и чьи-то глаза.
Вопреки опасениям, в своём родном кабинете, окружённая знакомыми и любимыми запахами трав, Абигайл прекрасно выспалась и утро встретила бодрая и полная сил. Даже воспоминание о так и не появившемся Хранителе уже не так сильно ранило сердце. В самом деле, мало ли, что могло произойти, вполне возможно, что огненнокрылый просто занят, ведь в Академии нешуточные дела творятся, неудивительно, что у Хранителя забот полон рот! Пока действительно лучше его не тревожить, зато потом, когда всё разрешится, можно будет и пообщаться и прогуляться вместе, и… Целительница смущённо покраснела, хихикнула негромко, точно была не вдовой, а молоденькой девчонкой, знающей о горестях жизни исключительно со слов соседей.
По пути в столовую Абигайл едва заметно улыбалась, мысленно напевая песенку, незамысловатый мотивчик которой своей прилипчивостью мог запросто поспорить с элдесским клеем, избавиться от которого можно было только с помощью магического универсального растворителя. Студенты косились на похорошевшую разрумянившуюся целительницу, негромко перешёптывались, выясняя имя счастливчика, покорившего сердце новой преподавательницы (парни единогласно утверждали, что это Валдор, но влюблённые в тёмного оборотня девушки с пеной у рта доказывали, что леди отдала свою благосклонность Норду). Абигайл не обращала внимания на шепотки за спиной, а на удивлённые взгляды коллег отвечала ясной безмятежной улыбкой.
— Милая моя, Вы лучитесь радостью, словно солнечный камень светом, — проскрипела Доминиция, недовольно морщась. — Не боитесь, что это породит массу пересудов и сплетен?
Целительница только головой покачала:
— Не боюсь, сплетнями меня не напугать.
Ведьма фыркнула, пробурчала что-то негромко про влюблённых идиоток, которые дальше собственного носа ничего не видят, и покинула столовую. Абигайл же не спешила, впервые за долгое время получая истинное удовольствие от каждого, даже самого простого и обыденного, действия: от горячего чая, согревающего руки и щекочущего паром нос, от хрустящих, покрытых карамелью орехов, в которых можно не искать мелкое стеклянное крошево (любимая «шуточка» пасынков), от шумного гомона студентов, да и от самой жизни.
В лекционный зал целительница не вошла, а скорее впорхнула, её и так-то хорошее настроение стало просто замечательным, когда она обнаружила на профессорском столе хрупкую снежно-белую лилию, в бутоне которой пряталась небольшая записка. Всего одна фраза, написанная знакомым, вызывающим огонь в крови и распахивающим крылья за спиной, почерком: «Этот цветок пакостить не будет, обещаю». Подписи не было, вместо неё красовалось изображение крошечного огненного пёрышка. Абигайл прижала записку к губам, а затем спрятала в лиф платья, ближе к сердцу, подхватила лилию, поцеловала её нежные упругие лепестки и вот тут-то в зал ввалилась толпа студентов факультета Стражей. Парни при виде открывшейся им сцены презрительно скривились, носами недовольно заводили, загудели неодобрительно, но Абигайл быстро положила цветок и окинула студентов холодным взглядом истинной леди, коим благовоспитанная особа при должной сноровке могла и пламя в лёд превратить причём без всякой магии.