— Прошу прощения…
Девушка послушно замерла, вскинув влажно блестевшие орехового цвета глаза.
— Я преподавательница целительства…
Служанка внимательно посмотрела на траурную ленту, затем быстро окинула взглядом Абигайл от шляпки на голове до кончиков выглядывающих из-под юбки туфель и неприветливо буркнула:
— Что, не успели одного мужа похоронить, как уже другого подыскиваете? Постыдились бы!
От незаслуженного оскорбления щёки леди запылали, словно солнцем опалённые.
— Да как ты смеешь?!
— А Вы мне не тыкайте, — огрызнулась служанка, подбочениваясь и воинственно тряхнув головой, — Вы-то, да поможет Вам Триединый, тут месяца на три, в лучшем случае на полгода-год задержитесь, а я тут уже без малого десять лет служу. Целительница она… Ха, знаем мы таких целительниц, уж, почитай, две дюжины перевидали и покрасивей Вас!
Абигайл сначала вспыхнула, вздохнула глубоко, намереваясь отчитать отбившуюся от рук прислугу, но потом вспомнила, как будучи замужем гасила частые вспышки гнева у супруга, сохраняя относительный мир и покой в доме. Что ж, видимо, пришла пора вспомнить о прошлых навыках, не стоит первый день на новом месте со скандалов начинать, да ещё и со служанкой. Леди медленно выдохнула, улыбнулась вежливо и мягким приглушённым голосом, который невольно заставляет прислушиваться к словам, произнесла:
— Прошу прощения, если я Вас невольно обидела.
Девушка запыхтела, часто и недоверчиво моргая, но кричать и браниться перестала.
— Я никоим образом не хотела Вас оскорбить.
Служанка воинственно выпятила нижнюю челюсть, теребя передник так, что даже нитки затрещали, жалуясь на непомерную нагрузку.
— С чего бы вдруг Вы такой добренькой стали, а? Пакость какую затеваете?
Абигайл серебристо рассмеялась:
— Отнюдь. Я целитель, мне пакости строить нельзя, иначе дар пропасть может.
Девушка неуверенно улыбнулась, но потом опять посуровела, буркнула себе под нос:
— Вот то-то и оно, что целитель. Пару месяцев тут покружитесь, воина или Хранителя какого потолковее да симпатичнее присмотрите и фьють! Только вас и видели.
Абигайл вспомнила холодные как лёд руки мужа до синяков стискивающие её грудь и бёдра, вспомнила жадные, липкие, словно жабья слизь, взгляды пасынков и передёрнулась, не в силах скрыть отвращение и страх.
— Можете не беспокоиться, я замуж больше не хочу. Мне одного раза хватило.
Служанка вздохнула сочувственно, протянула тонким голосом, с нотками народного причета:
— Видать, не сладко Вам, леди, замужем-то было, настрадались.
Леди с усилием улыбнулась:
— Зато поняла, что хорошее дело браком точно не называют.
Девушка головой покачала, передник одёрнула, откашлялась и кривовато улыбнулась:
— Вы это… не серчайте на меня, я Вам зла не желаю. Насмотрелась просто на всех этих финтифлюшек, которые только о замужестве и мечтают, а на всё остальное чихать хотели, вот и решила, что Вы такая же. Меня, кстати, Агатой зовут.
— А я Абигайл.
Агата улыбнулась шире и увереннее:
— Ну, вот и познакомились! Вы чего спросить-то хотели?
Абигайл переложила успевший надоесть саквояж из одной руки в другую:
— Мне бы переодеться где-нибудь и умыться.
Служанка всплеснула руками:
— Так Вам в башню преподавателей надо? Идёмте, провожу!
Девушка проворно повернулась в массивным золотым дверям, куда полноводной рекой вливалась толпа студентов в разноцветных мантиях.
— Не, там мы не пойдём, а то Вас ещё ненароком растопчут, опять придётся новую целительницу искать. Ступайте-ка лучше за мной.
Абигайл послушно последовала за Агатой, которая провела её к неприметной двери, ловко замаскированной стене неподалёку.
— Вы уж не серчайте, леди, это ход для прислуги, зато тут никакого столпотворения, можно одним махом добраться в любую точку Академии.
Леди коротко кивнула, все свои силы сосредоточив на том, чтобы как можно лучше запомнить дорогу и не отстать от своей проводницы. Агата вывела Абигайл на крутую винтовую лесенку и проворно забухала потрёпанными туфлями по крошащимся от времени ступенькам, время от времени взмахом руки указывая на небольшие дверцы, появлявшиеся то справа, то слева.