Райд стремительно направился к горящему камину, дававшему для чтения достаточно света, и сломал печать на тубусе. Открыл и вытряхнул бумагу. Подчерк отправителя на удивление оказался корявым, но достаточно разборчивым. Вероятно, писал вовсе не секретарь под диктовку.
— Что там? — полюбопытствовал ван Тай, невольно делая шаг вперёд, снедаемый любопытством.
— Поединок по праву вендетты. Завтра на закате. Выбор места боя оставили за мной, — Райдриг посмотрел Сагиру в глаза. — Я буду сражаться здесь. При свидетелях. Имею право не покидать пределов города, так как выполняю обязанности по контракту.
— Хорошо, — кивнул глава гильдии, тяжело вздохнув. — Я отправлю ответ.
Райдриг ничего не ответил. Он обернулся к очагу и бросил туда тубу вместе с посланием. На секунду пламя окрасилось в багряно-фиолетовые тона, но быстро снова приобрело обычный цвет. Северянин, не прощаясь, вышел, тихо хлопнув за собой дверью. Ван Тай грустно усмехнулся, осознав, куда и почему так торопился его друг.
* * *
Линайра тревожно расхаживала по комнате, теребила в руках платок и то и дело подходила к окну. Лёгкое платье с воротом под горло и тугой корсет, казалось, душили, сжимали. Сдавливали тело и вызывали зуд, из-за которого хотелось содрать одежду. Но платье оказалось не при чём.
Дер Вальд сжала платок особенно сильно, до побелевших костяшек, и обернулась к двери. Она нервничала. Разговор с Райдригом вселил в неё надежду, что всё могло бы разрешиться благополучно. Девушка прикусила губу, вспоминая эту сцену в подробностях. И необычно изменившееся лицо северянина, и его хриплый, но такой сильный голос, слушая который — веришь безоговорочно. И своё непреодолимое желание поцеловать мужчину.
Линайра прерывисто выдохнула. Если бы не стук в дверь, то она бы не смогла устоять. Она бы поцеловала северянина и точно не стала бы об этом жалеть. Щёки девушки вспыхнули. Дер Вальд никогда не была ханжой, прекрасно знала, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной: жрицы при храме Великой Матери с определённого возраста начинали обучать всех девочек, а потом и девушек жизни замужней тарсийки.
В совсем юном возрасте наставляют молодых девушек быту, уходу за помещениями и вещами, домом, готовке еды и изготовлению самой простой одежды, ведь случаи могут оказаться разными и ни сословие, ни знатность дома не имели ровным счётом никакого значения.
После наступал период иного обучения дома, а к совершеннолетию девушки снова возвращались в храм, чтобы готовиться к замужеству. В тарсийских храмах находилось множество трактатов о строении женских и мужских тел, о том, как зарождается в женщине жизнь. Жрицы много рассказывали о том, что может делать жена для своего мужа, женщина для возлюбленного мужчины. И что муж может сделать для жены своей. Завершалось обучение знаниями об уходе за детьми. Девушки считались готовыми к замужеству и семейной жизни, но двери обители Великой Матери всегда держались открытыми для любого, кому требовались помощь или совет.
Линайра покачала головой, вспоминая, как с грустью посещала подобные занятия, ведь уже тогда знала, что унаследовав после отца дом и его права и обязанности, ей нельзя будет выбирать самой себе мужа. Лишь надеялась, что сможет ужиться с будущим супругом в уважении, если повезёт.
Жрицы говорили об особой магии. Магии любви, дарованной каждому человеку. Девушки спрашивали, потому что не понимали, что это значит. В ответ звучало тихое и спокойное: «Когда это случится с вами, в вашей груди засияет солнце». Дер Вальд смутно понимала, что близка к прозрению и осознанию этой истины. И при этом совершенно растерялась, ведь её положение всё ещё оставалось шатким, а судьба — туманной. Несмотря на надежду.
Когда в дверь постучали, девушка вздрогнула и выронила платок. Райдриг бы не стал так делать, а значит — в коридоре находился кто-то посторонний. Дер Вальд взяла себя в руки, отгоняя мысли и тревоги на потом. Стук повторился, снаружи хранили молчание. Линайра подошла к двери и распахнула её, несмотря на просьбу северянина быть осторожной.
— Кто вы? — южанка не удержалась от вопроса, рассматривая незнакомого мужчину.
Гость выглядел довольно непривычно. Невысокий, но широкоплечий, в кожаном кафтане с отделкой мехом. На талии широченный ремень с большой круглой пряжкой, сапоги также на меху, штаны плотные из хорошей кожи, как и головной убор, украшенный обережной вышивкой и монетами. Линайра заметила на поясе незнакомца короткий изогнутый меч.
Отвечать на вопрос мужчина не стал. Вместо этого протянул двумя руками сложенный вчетверо листок грубой бумаги. Дер Вальд с опаской приняла послание.
— Подождите, пожалуйста, — вежливо попросила южанка, посыльный кивнул, и Линайра поспешила закрыть дверь.
Тарсийка подошла к столу, на котором в подсвечнике горели свечи. Медленно развернула бумагу.
«Если вы дорожите своей жизнью и судьбой — приходите в южную оранжерею сразу после того, как прочтёте послание. Тянуть не советую. Времени не так много.
Доброжелатель».
Линайра стиснула в руке записку, а потом обернулась и швырнула её в пламя камина. Как быстро вернётся её охранник? И что делать? Девушка вспомнила, что Райдриг чуть ослабил защиту, чтобы девушка всё-таки могла самостоятельно покинуть покои, взамен на обещание быть осмотрительной.
С одной стороны — наёмник на словах запретил ей выходить ради её же безопасности. С другой же — просто так никто записки присылать не станет. Вдруг действительно появился доброжелатель, что владеет какой-то важной информацией? Дер Вальд закусила губу. Если её убьют — всё напрасно. Все смерти напрасно. Девушка несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, восстанавливая душевное равновесие. Она приняла решение. Всего несколько минут ушло на то, чтобы приготовиться к защите: Линайра вытащила из сумки свои кинжалы и прикрепила к ногам под платьем. Пусть со стороны глупость, но даже так сил прибавилось.
Южанка поправила причёску и снова открыла дверь. Посланник терпеливо ожидал в коридоре, на миг девушке показалось, что он даже не сдвинулся с места.
— Ты проведёшь меня к своему хозяину? — тихо уточнила тарсийка.
Мужчина кивнул и повернулся к девушке спиной. Дер Вальд закрыла дверь и отправилась следом за провожатым. Пока они шли по коридорам и галереям, Линайра размышляла над странностью — было слишком тихо для обычно активной дворцовой жизни. И кроме двух служанок и одного лакея с пустым подносом встретить никого так и не удалось.
«Хорошая новость в том, что меня пока что не прибили, — сделала вывод южанка. — Плохая тоже есть. Я в одиночку не найду путь обратно».
Вроде бы и шли не так долго, а вот уже большие двери с изображением вьющихся роз. Провожатый остановился, распахнул довольно тяжёлые створки и пропустил тарсийку вперёд. Сам же остался снаружи и запер дверь. Дер Вальд сглотнула и обернулась, всматриваясь вглубь оранжереи. Стеклянный купол позволял рассмотреть яркое сияние звёзд и луны. Вдоль тропинок из мраморного камня, что добывался гномами Эдор Авоса, через равные промежутки возвышались каменные столбы, увенчанные кристаллами в форме распустившихся пионов. Линайра сделала несколько шагов вперёд, и фонари, которыми и являлись скульптуры цветов, загорелись ровным тёплым светом. Одуряюще пахло розами и незнакомыми пряностями. Шаги южанки казались ей слишком громкими, дыхание рваным, а сердце быстро бьющимся.
— Я до последнего думал, что вы не отважитесь, — низкий и хриплый, будто простуженный голос, слышался чуть впереди и сбоку. — Признаться, я удивлён вашей храбростью.
Из-за клумбы с высокими кустами, усеянными мелкими жёлтыми и белыми цветочками, вышел мужчина и остановился на перекрёстке. Свет от фонарей падал на него со всех сторон, позволяя хорошо рассмотреть. Одежда оказалась такой же, как на провожатом, только меха более редкие, головного убора не оказалось, но выбритый лоб, заплетённые в косу чёрные волосы и раскосые карие, почти чёрные, глаза могли принадлежать только одному народу.