– Моя дочь права, – сказал отец. – Совет согласился на эту сделку, теперь у них нет выбора, они должны выполнять ее условия.
– Они думали, что помощь драконам закончится, когда те вылупятся. А вышло совсем не так.
Тимара едва удержалась, чтобы не поежиться. Она ненавидела, когда отец заставлял своих товарищей замечать ее. Было бы лучше, если бы он позволял им не обращать на нее внимания. Потому что тогда она могла бы отвечать тем же. Девочка отвернулась и постаралась не прислушиваться к разговору – он пошел о том, как трудно будет добыть достаточно мяса, чтобы прокормить столько драконов, и что никак нельзя оставлять хищников без присмотра у самого города. Если жители Дождевых чащоб хотят раскопать сокровища Старших в болотах под Кассариком, им придется найти способ прокормить этих драконов.
Тимара зевнула. Политика ее не занимала. Отец говорил ей, что она должна быть в курсе дел торговцев, но заставлять себя интересоваться тем, что тебя не касается, трудно. Ее жизнь текла отдельно от всего этого. Что до будущего, то Тимара знала: она может полагаться только на себя.
Девочка посмотрела вниз на драконов. Ее сразу затошнило. Отец был прав. И Рогон тоже. Там, внизу, умирали только что вылупившиеся. Другие не убивали их, хотя и не медлили, окружая умирающих и дожидаясь их последнего вздоха. Так много драконов оказались нежизнеспособными. Почему? Из-за того, о чем говорил Рогон?
Снова вернулась Тинталья. Вниз полетела еще одна туша, едва не задев молодых драконов. Тимара не поняла, что это за животное. Оно было крупнее оленя, с округлым телом, покрытым жесткой шерстью. Мелькнула толстая нога с раздвоенным копытом, и тут же драконы заслонили добычу. Это точно не олень, подумала Тимара, хотя оленей ей приходилось видеть не так уж часто. Топкие кочки не очень-то подходят для оленей. Чтобы добраться до подножия холмов, окаймляющих речную долину, нужно идти много дней. Так далеко от дома заходят только дураки. Эти горе-охотники съедают все припасы по дороге туда, а на обратном пути им приходится питаться своей добычей. Так что в конце концов либо добыча наполовину протухает, либо ее остается столько, что уж лучше добыть всего лишь дюжину птиц или жирную земляную ящерицу, но поближе к дому. У той твари, которую принесла Тинталья, была блестящая черная шкура, мясистый загривок и широко расставленные рога. Интересно, что это за животное, подумала Тимара и ощутила мимолетное касание драконьих мыслей: «Еда!»
Гневный голос Рогона заставил ее снова прислушаться к разговору мужчин.
– Послушай, Джеруп: если за год эти твари не встанут на ноги и не научатся летать и самостоятельно охотиться, они или сдохнут, или станут угрозой для людей. Сделка не сделка, а мы за них не отвечаем. Всякий, кто не может себя прокормить, жизни не заслуживает.
– Нет, Рогон, не такую сделку мы заключили с Тинтальей. Мы не приобрели права решать, жить этим созданиям или умереть. Мы обещали охранять их, если Тинталья будет защищать устье реки от калсидийских кораблей. И я считаю, что с нашей стороны будет умнее сдержать свое слово и дать этим детишкам шанс вырасти и выжить.
Рогон поджал губы.
– Шанс… Ты чересчур заботишься о том, чтобы дать кому-нибудь шанс, Джеруп. Однажды это тебя угробит. Да вот хотя бы сегодня! Что, та тварь думала о том, чтобы дать тебе шанс на жизнь? Нет. Я уж молчу о том, что ты получил одиннадцать лет назад! Когда тоже дал шанс выжить!
– Вот и молчи, – отрывисто сказал отец.
По тону было понятно, что он вовсе не собирается признавать правоту Рогона.
Тимара ссутулилась. Ей хотелось сжаться или стать одного цвета с корой дерева, как это умеют некоторые древесные ящерицы. Рогон говорил о ней. И говорил громко, потому что хотел, чтобы она слышала. Ей не стоило с ним заговаривать, а отцу не надо было заставлять Рогона признать ее присутствие. Маскироваться всегда лучше, чем драться.
Она знала, что Рогон – друг ее отца, хотя и говорит о ней резко. Они выросли вместе, вместе учились охотиться и лазить по деревьям, были друзьями и компаньонами большую часть жизни. Она видела их на охоте, видела, как согласованно, словно пальцы одной руки, они двигаются, подкрадываясь к дичи. Как курят и смеются. Когда Рогон повредил руку и не мог ни охотиться, ни убрать урожай, ее отец кормил обе семьи. Тимара помогала ему, хотя никогда не ходила отдавать долю добычи. Какой смысл было тыкать Рогона носом в то, что он принимает помощь от существа, которому, по его мнению, не следовало даже рождаться?