Мы находились в какой-то то ли избушке, то ли полуземлянке. Покосившаяся дверь, покрытые мхом стены сруба, низкий потолок и маленькие световые оконца прямо под ним. На улице было светло, но сколько я провалялась без сознания?
Судя по всему, сидела я у несущего столба. В зоне моей видимости был столь же дряхлый стол без одной ножки, который опирался на стену, на стуле слева от входа сидел Уваров. На коленях у него покоился пистолет.
– Зачем? – Вот и всё, что я смогла выдавить из себя.
Николай закинул ногу на ногу, улыбнулся. Удивительно, насколько сильно смена роли его преобразила. Он был уверенным, даже самодовольным, расслабленным. А в его улыбке сквозил яд.
– Ох, Вера Павловна, это долгий рассказ. – Уваров чуть склонил голову набок, глянул на меня лукаво. – Но так и быть, в качестве прощального подарка расскажу. Садись поудобней.
Я скривилась. Джентльмен чёртов. Мне настолько было больно и неудобно, что я уже готова была выть. Или попросить Николая, чтобы тот застрелил меня быстрее, лишь бы не чувствовать боль каждой клеточкой тела.
– Я не маньяк и не сумасшедший, каким ты меня, возможно, посчитала. Не какой-то там Джек Потрошитель, видевший прекрасное в мерзком. – Уваров хмыкнул каким-то своим мыслям. – Видите ли, Вера Павловна, я здесь для того, чтобы, так сказать, очистить историческое полотно.
– Очистить историческое полотно? – Я даже замерла, перестав искать удобное для себя положение. Николай вздохнул, возводя горе очи.
– Сами себя мы называем Conservatores Historiae , что мне кажется слегка пошлым, но зато чётко передающим наши цели. Да-да, не смотри на меня так, вижу, что творится в твоей хорошенькой, но пустой головке. Почему мы? Потому что нас много. – Николай улыбнулся, подался чуть вперёд. – Каждый раз, когда кто-то из будущего прибывает в прошлое, то неминуемо портит это самое историческое полотно. Да, строгие правила, разработанные в ходе многолетних исследований, якобы должны свести влияние путешественников на нет. Но на деле каждое такое вмешательство наносит шрамы на священное тело Клио. И это неминуемо отражается на будущем.
– Мы же не вмешиваемся в важные исторические события… - Слабо возразила я, с ужасом понимая, что во многом я согласна с Николаем.
– Вам так кажется. – Уваров встал, не выпуская пистолет из рук, принялся расхаживать из угла в угол. Два шага до одной стены и два шага до другой. – Не бывает важных и неважных событий. Это как ткать большой ковёр. Кажется, что если вот тут ты пропустишь нить, то ничего страшного не случится, но из-за одной маленькой ниточки может нарушиться весь рисунок. В лучшем случае. В худшем – твой ковёр разъедется дырками. А знаешь, что самое губительное для этого «ковра»?
Я молчала, лишь плотнее сжимая губы. Изо всех сил пыталась сфокусироваться на словах Николая, чтобы отвлечься от боли.
– Такие вот Верочки Лавровы. – Он в обвиняющем жесте ткнул в меня дулом пистолета и продолжил мерить избушку шагами. – От чего-то ты решила, что спасение твоей шкуры важнее, чем исторический процесс, в который нельзя вмешиваться. Полезла к губернатору, потом к императору… - Я не стала уточнять, что технически это они полезли ко мне. Картины в целом это не меняло.
– Что вы задумали? – Тихо спросила я.
– О! Тебе понравится. – Уваров замер, наконец, снова улыбнулся. –Это наш большой проект, мы готовились к нему почти десять лет. И я почти уверен, что нам удалось. Думаешь, твоя капсула сломалась случайно? – Я похолодела от ужаса. Меня даже трясти перестало. А ещё я неожиданно осознала, что на мне нет медальона, который я практически не снимала. – Если ты внимательно слушала вводные лекции по путешествиям, то знаешь, что все капсулы – это часть большой машины времени, которая стоит в институте. Вершина человеческой мысли! – Уваров всплеснул руками. – Но есть один минус. Если отрубить центральный пункт управления, то… ох, незадача, все капсулы окажутся бесполезными.
– Вы уничтожили пункт управления? – Я забыла о боли. Теперь я во все глаза смотрела на этого безумца.
– Не уничтожили. Просто сломали пару важных деталей. – Снисходительно пояснил Николай, взглянув на меня сверху вниз.
– А как же ты?
– Я один из conservatores. Я, как и многие мои товарищи, должен остаться здесь, чтобы следить за порядком истории. Небольшая жертва в пользу большой цели. Всё было спланировано идеально. – Уваров качнул головой. – Но тут появилась ты. Видят боги, я пытался обойтись малой кровью. Почему вы не уехали с Голицыным в Москву? – Я молчала и сама теперь задаваясь этим вопросом. – Ваша сладкая сказка на двоих спокойно бы продолжилась. Александр всё равно не дал бы ему развода, ну хоть нарожала бы ему полный дом бастардов. – Я дёрнулась, чувствуя, как меня накрывает волной злости и досады.