Дамиан снова заворчал.
— Вы двое слишком сильно доверяете компьютерам. Думаете, что раз не написано в каком-то электронном облаке, значит действительно так и есть? Не все можно доверить бумаге, ты же знаешь. Особенно, если это действительно имеет какое-то отношения к григори. Они осторожны и не оставляют записей.
— Её врач не григори. Я его видел. Весь персонал Сэдика — женщины.
Дамиан кивнул. Мужчины закончили свои дела и вышли из ритуальной комнаты. Она оставалась незамкнутой и открытой, если только книжник не запечатает её, отметив талесмом.
— Я хочу, чтобы ты сегодня вечером вышел на патрулирование, — сказал хранитель. — Я отправлю Льва наблюдать за девушкой.
— Льва? — Малахай мгновенно почувствовал вспышку неповиновения. — Лев слишком молод.
— Ему более двухсот лет, брат, — улыбнулся Дамиан. — Как думаешь, сколько ему должно стукнуть, чтобы он смог следить за туристкой, которая собирается спать или есть? Девушка, возможно, даже не заметит его. Убедись, что ты готов к битве сегодня. Мне не нравится, когда один из нас слишком долго проводит время без боя.
Малахай хотел возразить, но знал, что это бесполезно. Дамиан управлял домом книжников, и последнее слово за ним, когда дело касалось вопросов безопасности и стратегии. Иногда, конечно, Дамиан уступал Малахаю и Рису в виду их возраста, но не всегда.
— Прекрасно, — бросил Малахай и вошёл в свою комнату, пожалев, что не смог ночью нормально отдохнуть.
Дамиан кивнул.
— Ава человек. Сколько проблем она может доставить за одну ночь?
Малахай смотрел на кромку воды, где волны накатывали и разбивались о берег. Гигантское грузовое судно проплывало самую узкую часть Босфора. Стоял обычный солнечный день, но отчего-то настроение было мрачным.
— Что с тобой сегодня? — Ава толкнула его ногой по коленке.
Она вновь была расслаблена. Перемена в настроении длилось несколько дней после каждой встречи с врачом, но затем снова возвращалось раздражение. Любопытный цикл, но Малахай не мог задавать вопросов, не вызвав подозрений.
Он поймал кончик её туфли, ущипнул палец через обувь и только затем выпустил. Ещё одна любопытная деталь. Малахай нашёл способы дотрагиваться до неё без прямого контакта с кожей. Задевание руки, когда они проходят мимо друг друга. Рука на спине пока они передвигаются через толпу. Мимолётные прикосновения и вероятно неблагоразумные, но он не мог сопротивляться.
И не хотел.
Малахай нахмурился, когда понял, что так и не ответил на вопрос.
— Все хорошо.
— Ты как-то призадумался, Мал.
— Я очень хочу, чтобы ты перестала меня так называть, — пробормотал он.
Ава взяла стакан с чаем и отхлебнула, прежде чем ответить:
— Хорошо чего-то хотеть... Мал.
Малахай ничего не мог с собой поделать: она заставила его улыбнуться. Он покачал головой, радуясь, что сегодня Ава выбрала «ленивый» отдых: прогулку по набережной и поход по магазинам. Она купила матери вышитую сумочку, а себе — серьги и шарф. Серёжки были такими длинными, что почти касались оголённых плеч, а шарф так и играл красками на тёмных кудрях. Малахая снова пронзило невыносимое желание прикоснуться к ней. Погладить кожу, которой касались серёжки. Стянуть платок с волос…
Они заглянули в одно из любимых кафе Малахая, чтобы выпить чая и перекусить. Им подали хлеб, холодные салаты, закуску мезе[14] с баклажанами, чёрные маслины, пропитанный маслом сыр, йогурт и пряный салат с помидорами, который так любила Ава. Она оторвала кусочек хлеба и обмакнула в соус, по-прежнему пиная Малахая по ноге.
— Ты всегда такая егоза? — спросил он.
— Да. Мама говорит, что по этой причини я такая худышка. И я не смогла бы удержаться на месте, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
— И это при том, что ты постоянно ешь.
— Эй, нужно много сил, чтобы сохранить все удивительное, что в нас есть, — Ава подмигнула, но от улыбки повеяло горечью.
Малахай снова затих, задумавшись о сегодняшнем патрулировании. Он все спрашивал себя, почему Дамиан настоял на этом. Хранителю нет нужды беспокоиться о готовности Малахая к битве. Он более двухсот лет только и делал, что сражался. Сначала в Германии, где убили его родителей, затем в Риме.
Буэнос-Айрес. Чикаго. Йоханнесбург. Атланта. Он колесил по миру, уничтожая григори, убивших его семью, потом других, кого смог найти. Он стал известен своей быстротой, жестоким стилем борьбы и рвением. Сосредоточенный и дисциплинированный в бою, но безрассудный относительно собственной безопасности. Ничто и никто не могли встать между Малахаем и его целью, как только она появлялась.
14
Мезе