Утаить от Клер даже самый безобидный факт, грозило вполне серьезной обидой. И хотя вроде бы ничего особенного не произошло: достаточно было одного упоминания об отце, чтобы сестра пришла в настоящую ярость.
Покосившись на кожаную обложку с красной лентой, Рик, в очередной раз, почувствовал за спиной чужое присутствие.
— Ты нашел его книгу?
Юноша вздрогнул. Повернулся.
На пороге стояла Клер — ее недоверчивый взгляд внимательно следил за братом.
— Откуда ты зна… — попытался спросить Рик, но слова застряли в пересохшем горле.
— Мистер Сквидли. Он приходил ко мне в магазинчик.
Рик почувствовал, как по жилам медленно растекается легкая тревога. Неприятный, приставучий, как репей тип уже добрался и до Клер. Неужели эта книга так важна для него?
— Он представился старым другом отца, — не зная с чего начать, произнес Рик.
Клер подошла ближе и, скрестив руки на груди, посмотрела на книгу, но брать ее в руки не решилась.
— Я выставил его прочь. Сказал, чтобы он нас больше не беспокоил.
Сестра кивнула. И немного помедлив, спросила:
— Что в ней написано?
— Всего пару строчек. Я думаю: это его мысли. Он чего‑то боялся…
— Или кого‑то, — вставила Клер, оживив недавние воспоминания.
Рик не стал возражать.
— Как ты считаешь, кто такой этот мистер Сквидли?
— Возможно, он и правда старинный друг Лиджебая Джейсона, этого злобного родителя, державшего нас в стальных рукавицах, — предположила сестра. — Он вел с ним переписку. Присылал рукописи. Рассказывал о своей жизни.
— И ради пары строчек написанных дрожащей рукой нашего злобного папаши, он приплыл в Прентвиль, — недоверчиво уточнил Рик. — Ты веришь этому?
— С трудом, — согласилась Клер. — Если конечно он не тронулся умом, также как отец.
Книга оказалась в руках сестры, и ей хватило пары секунд, что бы прочитать первую и единственную страницу. Красная тесьма обложки мелькнула в воздухе и исчезла в углу комнаты.
— В день Порока я ни за что на свете не вспомню о нашем мучителе, — с отвращением рявкнула Клер.
— Давай не будем возвращаться в прошлое.
— Мы уже вернулись, Рик. А если быть точнее, нам помогли это сделать — напомнив о нашем благочестивом деспоте! Что поделать, прошлое уже постучалось в нашу дверь.
Клер была вне себя от ненависти. В глазах сверкали искорки страха смешанного с раздражением.
— Давай покинем этот треклятый дом. Я больше не могу жить в постоянном страхе. Вспоминать во сне эти бесконечные запреты! Бояться взглянуть в окно и увидеть там отцовский силуэт. Давай продадим дом и уплывем далеко — далеко! — взмолился Рик.
— Нет, — сказала, как отрезала, сестра. — Мы вместе. И мы сильнее его призрачных потуг. Если мы убежим, мы — проиграем! Понимаешь, Рик. Проиграем! И нам всю жизнь придется скрываться. И он все равно нас догонит: во снах, в кошмарных видениях. Он будет наступать нам на пятки, и радоваться нашей беспомощности. А я этого не хочу. Мы сильнее его! Мы сможем победить! Выгнать его из нашей памяти…
Рик хотел произнести: да, я тоже не хочу сдаваться, — но в этот миг тишину нарушил предательский скрип двери.
В ужасе повернув голову, Клер беспомощно уставилась на щель, в которой виднелся отцовский кабинет.
— Рик… Это сделал ты? Зачем ты взял ключ? А как же наш уговор…
Теперь пришло время удивляться брату.
— Я ничего не брал. Дверь была открыта, — беспомощно ответил он. Перед глазами застыл образ черного кота, скребущегося о стену и проскальзывающего в кабинет Джейсона — старшего.
Но сестра не хотела ничего слушать.
— Я разрешила тебе пользоваться отцовской библиотекой. Но только не кабинетом. Ты обещал! Слышишь, обещал гаденышь! Если ты еще раз ослушаешься, если нарушишь правило! — внезапно она остановилась и, закрыв лицо руками, беспомощно повалилась в кресло.
Клер не на шутку разозлилась. То чего так долго добивался ее отец — свершилось! Она поддалась эмоциям, потеряла контроль — и как итог — с легкостью примерила на себя маску Джейсона — старшего. А может быть стала его точной копией?
— Это все мистер Тит, — почти шепотом произнес Рик. Еще он хотел добавить, что кот просто надавил на дверь, и та распахнулась сама, но промолчал.
Подлокотник был пуст. Черный возмутитель спокойствия и верный слуга своего покойного хозяина, нашкодив, ловко скрылся в неизвестном направлении.
Бегло осмотрев гостиную, Рик понял — кота ему не найти.
— Прости меня, — нарушив тишину, осипшим голосом сказала сестра.
Юноша замер, заметив красные от слез глаза Клер. Его старшая сестра, опора и вечный покровитель, раньше никогда не плакала, или по крайне мере, не показывала своей слабости. Не медля ни минуты, он кинулся к ней на шею. Единственный близкий человек, кто разделил с ним издевательства отца, кто поддерживал его всегда и во всем, стал заложником собственных страхов. И Рик, впервые в жизни, отплатил ей той же монетой. Обычное объятие. Иллюзия опоры и любви.
Клер хватило часа, чтобы прийти в себя и избавиться от внезапных фобий. Она никогда не была похожа на отца, и никогда не уподобится его жестоким методам.
Книга, карающим мечом лежала посередине маленького резного стола. Ни Клер, ни Рик так и не решились коснуться ее кожаной обложки.
— Эта вещь — скверная память, которая не может оставаться в нашем доме. Ее надо вымести как ненужный мусор, хлам. И больше никогда не вспоминать ни о мистере Сквидли, ни о дневнике отца. В противном случае… — измученное сознание девушки родило призрачный образ родителя. Он стоял в углу и с укоризной взирал на своих отпрысков. Клер замолчала, не став продолжать.
— Что же мне делать? — Рик ждал от сестры дельного совета.
— Не знаю, — пожала плечами Клер. — Думай сам. Только учти: больше я не хочу видеть эту книгу у нас в доме.
Поднявшись, она, подхватила со стола подсвечник и удалилась к себе в комнату.
Твердость в разговоре с братом была вынужденной защитой. Она больше не желала возлагать груз ответственности только на свои плечи. Когда‑нибудь нужно взрослеть. И это самое когда‑нибудь, наступило именно сейчас. Как бы он не противился — Рик должен принять самостоятельное решение. И пускай для нее он навсегда останется младшим братом, нуждающимся в постоянной защите, она не отречется от своих слов.
Поднявшись на второй этаж, Клер остановилась. Впереди скрывшись за пеленой непроглядного мрака, виднелось крохотное окошко, из которого на девушку с укоризной взирала огромная кипельно — белая луна. Дрожащий свет свечи не помогал, а только мешал, опутывая тьму ярким коконом.
Задув пламя, Клер погрузилась в пустоту ночи. Глаза сразу привыкли к темноте, и она с легкостью разглядела в дальней части стены невысокий мужской силуэт. Внутренний страх, заставив сердце биться сильнее, подступил к горлу. Девушка хотела вскрикнуть, но вовремя сдержалась. Кем бы ни был этот призрак, она не допустит, чтобы слабость второй раз за день, взяла над ней верх.
За окном запел ветер, и луна медленно скрылась за лоскутами рваных облаков. Коридор исчез в омуте непроглядного мрака. Тень, неподвижно стоявшая в углу, увеличилась в размере и слилась с пустотой.
— Мы забыли о тебе. И никогда не вспоминали! — найдя в себе силы, выкрикнула, словно сплюнула Клер.
Тень не ответила.
Легкий сквозняк, ворвавшись в узкий коридор, коснулся ее кожи и, поцеловав в щеку, исчез без следа.
Дрожь пробежала по телу. Закрыв глаза, она едва сдержала слезы. Он издевался над ней. Насмехался над ее храбростью и решимостью.
Второй раз. Второй раз за день. Сжав зубы, Клер выкрикнула проклятие. Подсвечник со всей яростью полетел в угол, туда, где все еще покачивалась призрачная фигура.
Раздался лязг удара и жалкое кошачье мяуканье.
Ошибка. Очередной обман. Клер закрыла лицо руками и слезы ручьем полились из ее глаз. Она находилась на грани настоящей истерики.