А жаль!
— У меня, у меня, — убаюкивающе прошелестел Полоз. — И он, и посох Венельды, и плат Ратимиры, тот, в который пять волосков из бород пяти великих хазарских заклинателей вплетены. И девичий поясок Вольги, что Игорь в их первую ночь развязал, тем самым навеки став ее супругом. Ох, много чего тот пояс может сделать, ни один муж перед его силой не устоит!
— К чему ты ведешь, Владыка? — напряженно спросила ведьма. — Я снова теряюсь в загадках.
— Хочешь даров? Послужи, — в раздававшемся свисте, который издал Полоз, я еле разбирал слова. — Есть те, кто желает то, что им не предназначено, и не только желает, но и берет. Украденное надо вернуть, а хитников тех по возможности наказать.
— Просто скажи, кого наказать и что вернуть, я все сделаю, — топнула ногой девушка.
— Дура девка, — тело Полоза дернулось, похоже, так он обозначил свой смех. — Те вещи тебе в руки сроду не дадутся. Ты ведьма, для них ты чужая. Но это не значит, что у тебя не будет службы. Будет. Пятью пять служб пройдешь, и, коли справишь их, поговорим. И ты, человек, это помни. Пятью пять служб — и тогда я заберу у тебя то, что сейчас от меня получишь, если сам того захочешь. Давно я этот дар никому не вручал, так что цени его. И помните: вы сами подрядились ко мне на службу, сами выбрали этот путь, не было в том моего умысла. А еще знайте: нерадивых слуг своих, если те ленятся, я всегда наказывал нещадно. Лень да праздность хуже воровства.
— Ничего подобного, — прохрипел я, остатками путающегося между реальностью и сумасшествием разума осознав, что дело стало совсем плохо. — Мне служба не нужна! Никакая!
— За тебя решила все она, — тело Полоза снова дернулось, а его морда застыла в сантиметре от бледного лица девушки. — Потому ей теперь тебя оберегать да учить придется, ровно дитя малое. А как иначе? Твоя жизнь теперь равно что ее, вам друг без друга не быть. Но и ты за ней глядеть станешь, потому как, если она сгинет, тебе тоже не жить. Но последнее слово, человек, всегда будет за тобой. Твоя кровь напоила меня щедрее, чем ее, тебе и решать, куда какой дорогой идти.
— Так нельзя! — взвизгнула ведьма, цвет лица которой сменился с бледного на откровенно белый. — Нет!
— С Великим Полозом шутки плохи, — мои ребра затрещали — так эта змеюка сжала хвост. — Раз смелости набралась меня разбудить, то и получи за то награду, которую, по моему разумению, заслужила. Слово сказано, слово услышано! Примите же мои уроки и мои дары, выполните то, что от вас потребно, и, может, все еще переменится в ваших жизнях и судьбах. Жду вас на Змеиный день.
— Ох! — подала голос ведьма, схватившись за грудь. — До него всего-ничего осталось! Пятью пять служб!
— Управитесь, — с несомненной усмешкой прошипел Великий Полоз. — А ежели нет, так на следующий год День Змеиных Свадеб наступит. Желаешь на нем гостьей побывать, ведьма?
А меня не спросил. Хотя я ничего бы и не ответил. Что за дни такие, где они в календаре, поди знай…
— Да я досюда не дойду в урочный день, меня еще на входе в лес зажалят! — девушка повалилась на колени. — Слуги твои мое племя сильно не любят.
— И поделом, — заметил Полоз. — Но на этот раз не бойся, не зажалят, по крайней мере сразу. Дарую тебе на то право. И вот тебе еще один подарочек, пользуйся.
Не знаю, что он сделал с девушкой, только та покатилась по траве, истошно завывая. А секунду спустя огромная огненная змеиная морда распахнула свою пасть перед моим лицом, после чего ее острые зубы вонзились в мою грудь.
В какой-то момент показалось, что меня засунули в костер, после я осознал, что не могу дышать и это, скорее всего, действие яда, который у такой-то зверюги наверняка особо ядреный, а после я умер. Не может человек после такого выжить.
И как же я удивился, когда осознал, что ошибался. Вернее, сначала пришел в себя, а уж после удивился.
— Очухался, Валера Швецов из Москвы? — хмуро спросила меня девушка, сидящая напротив и ворочающая палочкой угли в костре, который теперь пылал не так ярко и сильно. — Экая досада. Лучше бы сдох!
— Спасибо на добром слове, — я пошевелился и осознал, что сижу, привалившись спиной к дубу. — Ох, какой лютый бред мне привиделся.
— Да? — издевательски осведомилась у меня собеседница, которая, кстати, успела переодеться, балахона и след простыл. Теперь на ней были черные джинсы и короткая кожаная куртка. — И что же тебе примерещилось? Не поделишься?
— Змея, — не стал чиниться я. — Вот такой вышины, вот такой ширины. Говорящая!
— Ух ты! — восхитилась незнакомка. — А что еще? Она, поди, и колдовать умела!