— Это да, — признал я. — Злобы в городе хоть отбавляй. На том и стоим.
— Эхма. Ничего ты, гляжу, не понял, — с жалостью глянул на меня дедок. — Ладно, пошли, Валера, отведу тебя к приятелям. А там, глядишь, жизнь тебя сама всему научит, если смерть раньше не приберет.
Шли мы недолго, минут двадцать, и я даже не заметил, как оказался на той самой опушке, с которой вчера днем началось мое жутковатое путешествие в лесную сказку.
— Дрыхнут твои дружки, — хихикнул лесовик. — Не-не, ты не думай плохо, они полночи бегали, орали, тебя кликали. Гудели как заполошные железкой этой на колесах, всех птиц перепугали. Недавно угомонились, часа полтора как.
— Чую, мало мне не покажется, — вздохнул я. — Добро, если только обматерят, могут и морду набить.
— Зато от чистой души, — обнадежил меня старичок. — От друга и синяк в радость — так у нас говорят. Дай-ка сюда.
Он цапнул ведерко, которое я так и таскал с собой. Правда, оно снова было пустое, растерял я за ночь все найденные накануне грибы. Впрочем, и не жалко. Подберезовик червивеет быстро, пара-тройка часов — и все.
Старичок вроде только шагнул за куст бузины, скрывшись за ним целиком, и на тебе — уже идет обратно, держа в руках мое ведро, доверху набитое белыми грибами.
— Вот, покажешь, может, и не сильно поколотят, — протянул он мне ношу. — Похлебку сварите, посидите у костерка, бутылочку откупорите, глядишь, и помиритесь.
— Спасибо вам… — и тут мне стало неловко, потому что и у него, как ранее у Стеллы, имени тоже не спросил. — А как вас величать? Знаю, с этого начинать надо, да больно ночь выдалась хлопотная.
— Зови меня дядей Фомой, — разрешил лесовик. — И вот что еще, паря. Братцы мои, если что, тебя примут, защитят, спрячут, все как я обещал. Но ты про вежество все одно не забывай. Пришел в лес — поклонись тамошнему хозяину, спина, чай, не переломится, да слово приветное скажи. А еще ржаного хлебца с собой прихвати да на первый попавшийся пенек, как за деревья ступишь, и положи. Мы хлеб-от сильно уважаем, вот только часто есть его нам не приходится. Забыли люди обычаи старые, забыли. Тогда все будет не только по добру, но и по чести. И не только в лесу таким будь, но и в поле, и на реке. Трясиннику, правда, можешь почтение не оказывать, неумытику эдакому. Перебьется. Да и одно у него всегда на уме — как бы кого в чарусью затащить, потому в болото лучше без нужды не соваться. Нечего там человеку делать, мертвое это место. Смекнул, о чем я речь веду?
— А то, — я приложил руку к сердцу и поклонился. — Спасибо тебе, дядя Фома. И за помощь, и за советы.
— Может, и не сгинешь, — потрепал меня по голове лесовик. — Вроде не такой остолоп, каким сначала мне показался. Да, и вот еще что. Дуре этой передай: Великий Полоз смилостивился над вами и урок поменьше сделал, до дюжины служб снизил ваше бремя. При ней нарочно говорить не хотел. Пусть помучается, стервь такая.
В верхушках деревьев шумнул ветер, зашуршали кусты, и когда я распрямился, то понял, что остался один. Рядом никого не было, только где-то далеко мне померещился хохоток. Хотя, может, это и птица какая стрекотала, поди знай?
Ребята спали в палатке, из приоткрытого полога слышалось мерное похрапывание Сивого, но, как только я брякнул дужкой ведра, он что-то сонно прохрипел, а после высунул наружу голову, хлопнул глазами, заметив меня, и злобно заорал:
— Гендос, подъем! Эта сволочь нарисовалась!
Ох, как они на меня орали, и вместе, и по очереди. В смысле один отдыхал, второй драл горло, а потом менялись. Я в какой-то момент пожалел о том, что диктофон на смартфоне не включил. Вот стану известным и знаменитым, надумаю написать автобиографию, дойду до главы «Мои недостатки» — и не вспомню даже сотой части услышанного сегодня. А она, эта глава, сейчас, считай, целиком надиктована была.
В какой-то момент они оба выдохлись и у меня наконец появилась возможность вставить слово:
— А я грибов принес. Вот, один к одному.
— Идиот, — хлопнул себя ладонями по ляжкам Сивый. — Грибов он принес! Да я за вчерашний вечер и половину ночи чуть аккумулятор машины не посадил, бибикая! Уже собирался знакомому из МЧС звонить, просить бойцов для прочесывания местности.