Колдун занял маленький домишко напротив того, где поселился Костылев и его штаб. При этом квартировал отдельно, отказался даже от охраны, которую так любезно предлагал ему Афанасий.
Как и у штаб-квартиры Костылева, у дома колдуна еще днем ранее имелись иные хозяева. Но если Афанасию и его подручным пришлось прежних хозяин выгонять прежних хозяев прикладами, то Лехто просто что-то шепнул своим предшественникам, и те чуть не побежали.
Первым делом, войдя в деревню, Лехто уточнял, имеется ли в распоряжении селян колдун или знахарь. Врачи, фельдшеры с дипломом его совершенно не интересовали.
Зато если имелась какая-то бабка-повитуха, которую учила ее предшественница…
Лехто брал свой саковяжик и шел к ней. Надо сказать, колдуны традиционно обитали на отшибе, но Арво это никак не пугало. Почти всегда Лехто проводил вместе с местным колдуном вечер, порой оставался на ночь.
Иногда Лехто возвращался в деревню в сопровождении своего коллеги, не столь мрачный, сколь обычно и будто бы выпивши. Лехто вообще никто не видел смеющимся. Но улыбаться он мог — не разжимая уст, лишь краешками губ.
Порой Арво приходил в одиночестве и серьезным.
Но бывали случаи, когда Арво возвращался один, а местного волхва находили убитым. Об этом бойцы эскадрона узнавали заранее — в такую ночь небо над избушкой колдуна наполнялось сполохами, подымался ветер, на местном жальнике ярче разгорались синие огоньки. Говорили, будто это два колдуна дерутся, и многие бы желали, чтоб Лехто проиграл, сгинул.
Порой, ведуны попадались матерые, здоровые, но итог в подобных случаях был один.
Местный — убит, убит жестоко. Порой выпотрошен, порой — оторваны, отрезаны конечности. Казалось, местного пытали, хотя Лехто не брал с собой никакого оружия. В самом деле — не мог же топор или сабля поместиться в его чемоданчике. К тому же, в таких случаях, вся избушка была забрызгана кровью, но Лехто пренепременно возвращался чистым.
Комментариев от Арво Лехто не поступало. Но никто и не просил у него объяснений.
Колдуна боялись. Но факт победы Лехто над местным колдуном внушал некую гордость — все-таки эта деревенщина не чета эскадронному волшебнику.
В этой деревне имелся лишь какой-то медик, отправленный сюда будто в ссылку, но осевший, женившийся, наплодивший детишек. Лехто он не заинтересовал совершенно, потому ночь эскадронный колдун провел в избушке
Возле ее двери Афанасий остановился и постучал. Ответа не последовало. Формально колдун был его подчиненным, но реально в это верилось только в приступы сильного оптимизма. На самом деле Костылев вряд ли вошел бы когда без приглашения в дверь, за которой находился Лехто. Так запросто можно было узнать на собственном примере что именно происходит с туземными колдунами.
Потому, не дождавшись ответа, Костылев постучал еще раз: дольше, громче и настойчивей.
— Войдите! — послышался ответ.
И хотя Костылев не успел притронуться к двери, та распахнулась сама. Лехто в это время стоял в другом конце комнаты.
Костылев вошел в хату.
Колдун был не один.
На лавке у окна Оська Дикий колол лучину. Делал это неспешно, со взглядом совершенно отсутствующим. Было это довольно извинительно: у солдата отсутствовало ухо, часть скальпа с головы было просто срезана и утеряно неизвестно где. Рубаха Оськи была незаправленой, грязной и дырявой. Грязь и дырки были связаны: на теле солдата имелось два пулевых отверстия.
Как Оське удалось в одном бою схлопотать одновременно сабельную и пулевые раны, Афанасий не вникал. Но твердо знал следующее: после взятия деревни имелось трое раненых. Оська в их число не входил. Его отнесли к часовне, полагая сегодня зарыть.
Афанасий присмотрелся — несмотря на то, что Оська двигался и колол осину, живым он не выглядел.
— Но он же мертвый… — прошептал новоявленный самодержавец.
Оська поднял голову от работы и полудивленно посмотрел в сторону Афанасия: дескать тут и так с утра чувствуешь себя убитым, а тебе что-то говорят, отвлекают.
Тогда вмешался Лехто, зашептал:
— Тише, тише… Не расстраивайте его. Ну умер человек — с кем не бывает…
И рукой показал на соседнюю комнату: дескать, следуйте за мной.
Вчера там размещалась лаборатория колдуна. Ничего особенного, пробирки склянки, походный перегонный куб.
Но сегодня почти все бы инструменты были запакованы и спрятаны в баул. Остались только хрустальный шар и жаровня, на которой стоял кофейник.
За закрытыми дверями заговорил быстрей, громче
— Хотите кофе? — спросил колдун.
Афанасий покачал головой.
— Ну как хотите.
Колдун не настаивал. Строго говоря, кофе он заваривал только для себя, не ожидая гостей. Да и вообще — кофе ноне дорого.
В маленькую чашечку Лехто налил ароматную коричневую жидкость, добавил сахара — немного, лишь на кончике ложки. Размешал, сделал первый глоток. Благостно улыбнулся.
— Я вас слушаю.
Афанасий боялся колдуна. Часто спрашивал — отчего тот пристал к сотне. Ведь мог бы запросто обойтись сам по себе. Но нельзя было не согласиться — с Лехто жить было намного проще. Однако, собранный баул наводил на мысль, что колдун куда-то засобирался.
Впрочем, подумал Костылев, с этим можно и подождать. Может, если ему сказать про пост придворного мага, он передумает.
Афанасий открыл рот, чтоб заговорить, но поперхнулся, вспомнив про сидящего в соседней комнате Оську.
— Э-э-э… — пробормотал он, кивнув в сторону дверей.
— Ах, это… Вчера мне попалось довольно интересное заклинание. Не смог побороть искушение попробовать. Думал, это какая-то нелепица, но нет, сработало…
Афанасий открыл рот:
— Да ведь это можно такое войско поднять! Нынче в могилах ведь миллионы…
— Но-но… — осадил его Лехто. — я не говорил, что подыму миллионы. Я и десятка не подыму — заклинание дорогое. А толку от мертвецов мало: лошади их боятся…
— Можно дохлых лошадей найти. Нынче с этим просто…
Лехто продолжал:
— …А еще он медлителен. Я вопрос пока не исследовал, но думаю, далее реакции будут затухать. Затем он ведь довольно уязвим: ему может оторвать руку, ногу…
— Жалко.
— Что поделать… — колдун сделал еще один глоток. — Надеюсь, Вы не имеет ничего против моих экспериментов?
В ответ Афанасий категорично закивал: опыты Лехто обычно не были бесплодными и часто помогали.
— Впрочем, я так понимаю, вы пришли не за этим? — спросил колдун.
Афанасий набрал воздуха побольше и выдохнул:
— Я — царь!
Лехто это не удивило, он даже не изменился лицом.
— Великолепно… И давно это с вами? Я, признаться, ожидал чего-то подобного, но вот так сразу…
Костылев смутился: нет, не то… Cлишком резко ляпнул, не подготовил человека. Надо учесть на будущее.
Немного подумав, продолжил.
— Я вот что подумал… А не объявить ли себя царем?.. Многие пытались.
— Пытались. — кивнул Лехто. — Да плохо кончили. Емельян Пугачев… Три Лжедмитрия… У первого еще что-то получилось, год поцарствовал…
— Ну, мне бы хоть годочек по-царски пожить.
Лехто посмотрел в глаза претенденту на престол так, что тот отвел взгляд. Афанасий понял, что сболтнул лишнего.
Потому затарторил быстро, дабы скрыть свою растерянность:
— Ведь страна, империя отчего рухнула? Оттого, что царь слабину дал! Эвон, Иван Грозный, Петр Первый головы рубили, а страна крепла, росла. Потому что народец страх божий имел! А вот дал Александр Второй слабину, отменил крепостное право — вынул хребет из страны. И поползла всякая гниль! Свобода!.. Распоясались до того, что царя убили, который к слову это самое крепостное право отменил. Страна начала расползаться! Сначала продали Аляску.
Вообще-то с Аляской все обстояло сложней. Ее не продали, а сдали в аренду. На время попользоваться значит, в долг… Лехто так и сказал.
— В долг? — еще более оживился Афанасий. — В долг это хорошо! Возьмем с процентами! Долг надо отдавать! Попользовались и будет! А вот кому его отдавать? Николай Второй неизвестно где и непонятно жив ли. Стало быть Аляску надо вернуть мне! Природному царю Афанасию Первому!