Инкрустация на ней отливала радужным блеском перламутра; в угасающем свете было видно, что двенадцать отверстий просверлены слишком далеко друг от друга, даже для самых длинных человеческих пальцев. Корли посмотрел на инструмент, потом на Джарика.
— Ты получил это от ллонделей, так? — мягко спросил он.
Джарик подавленно кивнул. Обладание вещью, изготовленной демонами, являлось ересью, за которую священники карали смертью.
Но во взгляде Корли не было отвращения.
— Что ж, — произнес он тихо, — если ты думаешь, что это защитит нас от буйства кланов, тогда вперед!
Изумленный Джарик не сразу нашелся, что ответить, и Корли пожал плечами:
— Парень, волшебники, которых обучали ваэре, не такие, как все люди. Анскиере тоже имел дела с ллонделями. Даже Килмарк это знает.
Джарик поднял руку и осторожно заправил выбившиеся волосы Таэн под одеяло.
— Значит, ты не боишься?
Капитан вздохнул.
— Ладно, я боюсь. Ты думаешь, я безмозглый идиот? В одном из горных кланов у меня есть сводная сестра, и все равно мне не понять этих горцев. Но я точно знаю: если нам не поможет чудо, мы обязательно отведаем кинжалов дикарей.
Джарик с облегчением кивнул и, собравшись с духом, вышел из-под арки. За ним последовал взмокший от волнения Корли.
Торговая дорога заросла кустами и луговой травой, и шаги людей звучали не громче шороха травы под легким ветром. Сапоги спутников скоро заблестели от росы, Корли поднял Таэн повыше, чтобы ее одеяла не намокли. Капитан шел молча, тяжело дыша, и старался держаться поближе к Джарику. И наконец они подошли к стоянке горного клана так близко, что свет костров расписал их лица, как церемониальная краска.
Запахи жарящегося мяса и благовоний мешались здесь с вонью пота и лошадиного навоза, танцоры топали ногами под пронзительные звуки скрипки. Танцевальную площадку окружал круг столбов с укрепленными на них факелами, и в этом кругу вертелись раскрашенные, едва прикрытые шкурами мужчины и женщины. Все они были вооружены: на поясах и в ножнах за плечами у всех блестели кинжалы, короткие мечи и метательные кольца, а из-за отделанных кисточками голенищ сапог торчали костяные рукоятки ножей.
Когда Джарик и Корли подошли к кругу столбов так близко, что могли бы попасть в ближайший столб камнем, юноша наступил на ветку, и она громко треснула у него под сапогом.
Тотчас один из танцоров развернулся, заметил чужаков и громко тревожно закричал, указывая на них пальцем. Музыканты опустили свои инструменты, музыка стихла.
Корли замер на месте.
— Ну давай, свисти в свою дудку, парень, — быстро проговорил он.
Вокруг танцора, первым поднявшего тревогу, уже собиралась потрясающая кулаками толпа, где женщины стояли плечом к плечу с мужчинами. Один за другим люди тянулись за оружием, в свете факелов заблестела сталь ножей.
Джарик поднес флейту к губам. Он даже не пытался зажать отверстия — демоница на ледяных скалах просто велела ему взять самую высокую ноту.
Толпа с гортанным криком уже бросилась на чужаков, и тут юноша глубоко вдохнул и дунул.
Флейта запела так чисто, что ее звук пронизал шум, как иголка пронзает ткань. Звук этот становился все громче и глубже, будя резонанс, выходивший за пределы возможностей человеческого слуха. Вибрация ширилась как смерч, затрагивая суть бытия всех живых существ, заставляя мысли людей складываться в узоры, которые не в состоянии был постичь разум смертного.
Горцы остановились и смолкли, забыв о ножах, все еще зажатых в кулаках. Как успокаивается рябь от брошенного в воду камня, так и бурлящая толпа замерла и затихла.
Джарик опустил флейту, и теперь тишину нарушал только громкий треск пламени факелов.
В ушах юноши звенело, руки и ноги дрожали. Он смутно вспомнил, что ему надо идти вперед, и, не сомневаясь, что Корли последует за ним, шагнул в круг замолкших людей. В свете факелов его волосы вспыхнули, как золото под солнечными лучами.
И тут раздался пронзительный вопль и из толпы вырвалась древняя старуха, одетая в плетеную кожаную одежду. Она направилась к Джарику, подняв костлявые руки, распевно говоря что-то на языке горцев. От этих гортанных звуков у юноши по спине побежали мурашки, он остановился в центре круга, освещенного факелами.
Джарик понял, кто перед ним. Год назад он встретил такую же старуху в деревне Большая Гайре; сказанные ею пророческие слова до сих пор вспоминались ему в кошмарных снах. Как и та жрица источника, эта старуха была безумна, и вся ее жизнь была посвящена ритуальным видениям и прорицаниям. Ее слово в кланах стояло выше любого закона, и если эта женщина сейчас выступит против чужаков, и он сам, и Корли, и Таэн вскоре умрут от рук ее соплеменников.
Старуха кончила бормотать и крепко сжала зубы. Потом топнула ногой, тряся головой с распущенными волосами, в которые были вплетены бусины; развернулась и побежала к повозке, полной цветочных гирлянд, приготовленных для церемонии. К повозке было прикреплено традиционное подношение священному огню — венок из огненных лилий, которые цвели только в солнцестояние. Жрица подпрыгнула, сорвала священный венок, и не успел Джарик оглянуться, как она снова очутилась перед ним. На мгновение оба замерли, и испуганные глаза юноши уставились в перламутровую белизну невидящих глаз пророчицы.
Снова топнув ногой, жрица бормотнула на общем языке Кейтланда, и Джарик услышал ее так ясно, как будто она шептала ему прямо на ухо:
— Да, ты тот самый и есть!
С этими словами она бросила венок.
Оранжевые, золотые и желтые цветы затрепетали в воздухе, и венок упал на голову Джарика.