— Ну это попахивает стратегией. Тебе нужно было как-то приспосабливаться.
Ее терпение почти закончилось. Она гадала: «Неужели Рей, у которого всегда бывали навязчивые мысли, раздувает из этого вопроса настоящую проблему?»
— Меня это беспокоит. Я вспоминаю то один дом, то другой и пытаюсь вспомнить день, когда мы уезжали. Каким я был в тот день? Почему нам приходилось начинать все сначала? Ты знаешь, за последние несколько месяцев я сделал модели всех домов, в которых мы когда-либо жили.
Эсме нахмурилась — это был плохой знак.
— Зачем?
— У нас с Лей… проблемы.
— Мне неприятно это слышать.
Она была очень удивлена: Рей впервые заговорил о своем браке.
— Жизнь подходит к определенной точке… — он замолчал. — Лей хотела… — он снова осекся. — Для этого мне надо знать некоторые вещи. Это я и хотел сказать сегодня.
— Не застревай в событиях, которые произошли бог знает когда. Вот что я хочу сказать тебе. — Она поднялась, чтобы принести кофе и чашки. — Эй, после ужина ты получишь угощение. Помнишь, как однажды ты бросил несколько дынных семян в канаву за домом, а потом они проросли и дали плоды? Так вот, я сделала то же самое. Три плода…
Рей сжал руки в кулаки. Он сидел за столом, и казалось, что в руках у него были зажаты вилки. Он уставился на обои, на которых были изображены фрукты. Рей все больше хмурился. Встревожившись, Эсме замолчала. Было так тихо, что она услышала, как тикают часы в гостиной.
— Мам, послушай: Лей больше нет.
— Нет?
Его взгляд остановился на красной вазе. Он подался вперед и начал возиться с цветами, распрямляя листочки длинными чувствительными пальцами.
— Разве ты не удивилась, что она сегодня не пришла?
— Ну я подумала… Что случилось, Рей? — Она тяжело опустилась на стул.
— Она тебе что-нибудь рассказывала о нас, о том, что происходит?
— Лей не откровенничает со мной. Может, она думает, что я безоговорочно приму твою сторону?
— Мы поссорились.
Она вытерла руки о тряпочку, понимая, что впереди ее ждет бессонная ночь. Она ненавидела, когда ему было так больно.
— Вы поссорились?
— Да, повздорили. Довольно серьезно.
— Не вини себя. Ты не виноват.
— Боюсь, что виноват я. По крайней мере, очень во многом.
Боже, она ненавидела, когда ее мальчик был в таком состоянии. Почему мужчины и женщины, которые по велению природы не могли обходиться друг без друга, так жестоко ссорились и приносили друг другу столько страданий?
— Когда? Когда она ушла?
— В пятницу вечером.
— Ну… и где она? Она вернулась сюда, в Уиттье, к родителям?
— Я понятия не имею, куда она пошла.
— Ты собираешься искать ее?
— Нет смысла. Думаю, она вернется сама, если захочет.
Эсме положила руку ему на плечо. Только когда он мягко убрал ее, она поняла, что нажала так сильно, что, наверное, причинила ему боль.
Парень, с которым Кэт встречалась в этот вечер, приехал из Чехословакии, а точнее, как он объяснил при переписке, из Словакии, поскольку Чехословакия приказала долго жить. Они встретились на летней площадке одного из ресторанов на пляже в Санта-Монике. Устав от изматывающего поиска бесплатного места для стоянки, она расщедрилась на шесть долларов, заплатив за два часа платной стоянки. Кэт посчитала, что встреча продлится не более двух часов. Собрав сумочку, она поспешила по улице на своих шпильках, опоздав всего на пятнадцать минут.
Потенциальный спутник ее жизни занял угловой столик, за которым можно было наблюдать за закатом. Он сидел лицом к морю. Она взглянула на него. Когда он встал поприветствовать ее, то ей понравилось, что он такой высокий. Кэт даже понравилось то, каким жадным взглядом он окинул ее, — короткие рыжие волосы, блестящие благодаря различным дорогущим средствам, изящное тело, грудь, аккуратно упакованная в лифчик от Кельвина Кляйна. Она надеялась, что его внешний вид был более настоящий, чем ее.
Он заказал самое дешевое, что только смог найти в меню, и отказался от салата. Ник на велосипеде не катался. Автостопом не путешествовал. Его не интересовал поиск необычных автомобилей в небольших городишках.
Что ему очень нравилось, так это, по всей видимости, курить. Поскольку в ресторане курить было нельзя, он вцепился в пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, пожаловался на местные пуританские нравы и углубился в неспешные воспоминания о прошлом в старой доброй Братиславе и еще каком-то треклятом городишке, где можно было курить где вздумается. Он попытался развлечь Кэт рассказами о своем детстве и юности. Ник приехал в Америку еще мальчишкой перед концом холодной войны.