А младший однажды, оказавшись далеко в чужих, незнакомых землях, ночевал со своим отрядом у берегов полноводной реки, которую эльфы на своем языке называют «Серебряной песней». И вот, ранним утром, в тумане, поднявшемся над водой, ему явилась дева, сказавшая, что берега ее реки пусты, хоть и богаты. И она готова покровительствовать людям в обмен на небольшую плату — любовь и верность самого будущего правителя. Так была основана старая столица Ладимирры — Эльмидар. Вырос быстро, и все у жителей ладилось, во всем им сопутствовало благополучие. Туда-то, в Эльмидар, и потянулись беженцы, спасавшиеся от гнева войны.
Вот только верить обещаниям бесконечных благ следует с опаской. Юный король, влюбленный в свою супругу, бывшую речным духом, долго не замечал, что в Эльмидаре творится неладное. Случилось так, что девушки сбрасывались с крутой скалы за городом в реку и пропадали навечно… лишь иногда выбрасывали волны на берег, обнажавшийся в летнее время, когда река мелела, девичьи башмачки. Тот берег так и прозвали — Берегом башмачков. Случайно заметил он однажды, как прекрасная супруга, в которой он души не чаял, опоила фрейлину, башмачок которой уже через несколько дней нашли под скалой.
Не просто так давались изобилие и достаток на берегу Серебряной песни. Дух реки заключила договор с демонами — в обмен на людские души они не трогали реку. Прежде жертвами становились редкие странники, неосмотрительно заночевавшие у воды… Та же судьба ожидала и малый отряд изгнанного сына короля. Если бы не вмешалась любовь. Не мне судить, может ли столь сильное и прекрасное чувство строиться на крови, но, видно, духи-покровители слишком близки к демонам по своей природе… Да и чем люди лучше? Иные воспринимают жертвы во благо собственного благополучия как должное.
Но юный король мыслил иначе. Он предвидел: рано или поздно аппетиты демонов возрастут, и жертв понадобится больше. Не знаю, каковы были маги прошлого, но по легенде — случилась битва, итогом которой стала грань, запечатавшая ход в страну демонов, которую с тех пор стали называть «Страной за туманом», чтобы лишний раз не произносить настоящее название и не привлекать внимание демонов. Не обошлось, конечно, без помощи эльфов. И даже вурдалаки поучаствовали, хотя им до людского блага дела нет, люди для них долгое время были пищей, да и сейчас мирные соглашения нарушаются время от времени одичавшими особями, отбившимися от стай.
Разумеется, демоны не обрадовались такому повороту событий. С тех пор они пытаются прорваться обратно, в наш мир — подчинить, отомстить… Мне бы не хотелось узнать истинные причины. Опасность приходит с туманами, просачивающимися через прорывы магической границы. Люди запечатывают их магией, эльфы — садят волшебные черные ясени… Через такие бреши попадают в наш мир проклятые безделушки — выглядят они привлекательно, но несут в себе много бед. Прежде всего, сводят с ума владельца. И если попадется под чары маг, быть большой беде, потому что зов демонов будет подогревать его алчность… магия из мира демонов — и есть проклятья. Она дарует силу даже тем, кто не обладал прежде даром. Сила проклятья такова, что снять его может только тот, кто закрепил своей волей. И мы, Отменяющие. Потому Инквизиция меня в покое и не оставляет. Порой кроме меня пострадавшим уже никто и не поможет.
Инквизиция следит за тем, чтобы в Ладимирре использовалась только разрешенная магия. Чтобы на законных основаниях заниматься магическим промыслом, необходимо получить в Инквизиционном корпусе или его отделениях, которые есть в любом городе, специальное разрешение.
В инквизиторы обычно попадают люди, у которых проявился очень слабый магический дар. Он усиливается благодаря специальным эликсирам. А постоянные тренировки закаляют их тело и дух… Я сам видел, как парочка инквизиторов, не моргнув глазом, отправилась на внезапно поднявшееся кладбище — разбираться с разбуянившейся нечистью. Но, сталкиваясь с магией, они рискуют рано или поздно подхватить проклятье. Тогда, после поднятого кладбища, мне пришлось снимать порчу с обоих помятых инквизиторов. Разумеется, такая работа пугает. Поэтому в Инквизиционный корпус часто попадают сироты или дети из бедных семей, для которых проявление дара — как пропуск в жизнь. Роэн из первых. Его когда-то нашли на пороге одной из лавок в торговом квартале. У него от родителей — только корзинка и одеяльце на пуху. Никаких трогательных записочек с именем или просьбой о прощении непутевых родителей. Кир вообще считает, что вещи ворованные. Ну, да ладно.