Вот и сегодняшним вечером, как и во все предыдущие вечера, глава королевского Совета пил вино наедине с самим собой и с горечью размышлял над своими промахами и неудачами. Отчаяние его нарастало. Уперевшись локтями в ворох бумаг на столе, он невидящими глазами впивался в пламя горящих свечей и думал, думал, думал…
В какой-то момент этого долгого приступа пьяной жалости ему в голову пришла отчаянная мысль… но, чтобы привести ее в исполнение, нужны были такие сила и решимость, что Тидус испугался, и слезы ручьями потекли по его щекам. Несмотря на свою любовь к власти и интригам, Тидус все же был виннамирцем и человеком довольно миролюбивым. Мысль о войне и кровопролитии была ему не по душе. Сама идея того, что можно причинить вред другому живому существу, которое на тебя не нападает, была для него нестерпимо болезненной, однако новая порция вина приглушила эту боль и дала ему решимость.
Главный советник виннамирского двора мог вернуть и даже приумножить свои оставшиеся в Ксенаре богатства, убив Гэйлона Рейссона. Этим поступком он спасет мир от смертельно опасного безумца, получив взамен вожделенные известность и власть. Это был превосходный план, однако все трудности его также были налицо. Добрый барон Д'Лоран предпринял такую попытку и нашел ужасный конец.
Нет. Тщательно спланировав и продумав все детали, можно было достичь чего угодно, даже победы над королем-магом. Тидус верил в это. Налив себе вина, он снова уставился в желтое пламя свечи и погрузился в мечтания.
— Неужели ты еще не все рассмотрел? — требовательно спросил Мартен Пелсон. — Давай убираться отсюда, пока они не начали упражняться на нас в стрельбе из луков.
Он и Арлин отыскали удобное скальное обнажение высоко на склоне холма, откуда открывалась широкая панорама расположенной внизу равнины. Южанин продолжал стоять неподвижно, потрясенный собиравшейся на равнине военной мощью Ксенары. Тысячу лет назад на этом обширном плато плескались неглубокие воды моря, и теперь жаркое солнце отражалось от белого соленого песка, слепило глаза и заставляло Арлина часто моргать. По всему пространству Ксенарской равнины были разбросаны палатки и шатры самых разных размеров и расцветок, на ветру трепетали вымпелы и флаги, а в просветах между ними крошечные фигурки сновали туда и сюда, маршировали или практиковались в обращении с оружием. Совсем далеко, почти у самого горизонта, сверкало под солнцем спокойное Внутреннее море.
— Как, по-твоему, им там внизу живется? — рассеянно спросил Арлин. —
Мне кажется, что там достаточно жарко, чтобы жарить мясо без огня.
Несмотря на жару, над обширной безводной равниной поднимались сотни или даже тысячи дымов от костров, отчего подножья Серых гор были еле видны за грязно-коричневой пеленой. На склонах их, ниже того места, где расположились наблюдатели, отряд солдат валил пихты на дрова. Когда ветер менял направление, Арлин и Мартен слышали их крики и треск падающих деревьев.
Молодой лорд Нижнего Вейлса пожал плечами:
— Кому интересно, как им там живется? По-моему, мы с тобой единственные, кому угрожает здесь какая-то опасность.
— Самый лучший лук не сможет послать стрелу так далеко, — возразил ему южанин.
— Так-то оно так, да только я слышал, что жрецы Мезона используют какое-то грязное колдовство, при помощи которого они придают своим лукам и мечам добавочную силу. Давай-ка уберемся с открытого места.
Но Арлин не хотел уходить со своего удобного наблюдательного пункта на скале.
— Мой отец как-то пытался убедить меня вступить в жреческое братство.
Может быть, он чувствовал, что на мне эта ветвь его рода так или иначе должна закончиться, — сообщил он и с довольным видом покосился на товарища. — Успокойся. Мезон и иже с ним — по большей части бурдюки с горячим воздухом внутри.
Не успели эти последние слова сорваться с губ Арлина, как в воздухе раздался сердитый посвист оперенной стрелы. Длинное белое древко промелькнуло как раз посередине между ними, и стрела вонзилась в мягкую землю под деревьями.
— Говорил я тебе! — ворчал Мартен Пелсон, пока они карабкались обратно в безопасное укрытие среди елей. — Взгляни теперь на свою руку.
Арлин опустил глаза. На тыльной стороне ладони сочился кровью глубокий разрез, оставленный наконечником стрелы.
— Клянусь богами, они чуть было не попали в тебя, но ты этого заслуживал, идиот. Болит?
— Немного.
На самом деле никакой боли Арлин не чувствовал. Несмотря на то что чувство равновесия и способность управлять собственным телом вернулись к нему, странное онемение и потеря чувствительности, которые он ощущал вначале лишь в кончиках пальцев рук и ног, распространялись теперь по всем конечностям. На всякий случай он все же перевязал рану чистым носовым платком.
— Ну, а теперь нам можно уходить? — нетерпеливо спросил Мартен. — У нас и так слишком много дурных известий для короля.
Развернувшись, он начал взбираться по крутой тропинке, ведшей к тому месту, где они оставили лошадей.
Бросив на равнину внизу последний беглый взгляд, Арлин последовал за ним. По случаю жаркой погоды оба были одеты лишь в кожаные камзолы без рукавов и короткие бриджи до колен. Даже на той огромной высоте, на которой они находились, солнце палило безжалостно, а разреженный воздух заставил их задыхаться и жадно хватать ртом воздух задолго до того, как они перевалили через хребет.