Кузен короля, мрачный и сосредоточенный в предвиденье злой судьбы, молча сел и смотрел прямо перед собой до тех пор, пока Ринн не похлопал его по плечу и не отвел к ожидающей лошади.
— Пригнись за шеей лошади, — посоветовал сын портного. — Тогда они увидят лишь древко стрелы. Когда упадешь, лежи на том боку, с какой стороны будет стрела. И ради всего святого — не шевелись. Остальное — не твоя забота.
Затем Ринн повернулся к лучникам:
— Не спускайте глаз с тоннеля — первыми надо убить засевших там солдат, потому что им удобнее всего стрелять по нам. Договоритесь, кто в кого будет целиться, чтобы не поразить двумя стрелами одного.
Лучник со шрамом показал на себя.
— Беру правого.
— А я — левого, — кивнул второй.
— Превосходно, — подвел итог Ринн. — Пусть то же самое относится и к остальным солдатам, которые выбегут из-за мельниц. К тому времени мне надо будет уложить как минимум двоих.
— А как быть со жрецами? — с легкой тревогой в голосе спросил лучник с кроличьими зубами.
— Я о них позабочусь, — Ринн покосился на Керила.
— От меня ничего не ждите, — кисло ответил королевский брат. — Я буду мертвее мертвого.
— Тогда нам придется с этим примириться.
Все еще ворча, Керил вскарабкался в седло и приладил стрелу. Однако когда он попробовал наклониться, наконечник царапнул его мерина по плечу, и конь подпрыгнул.
— Осторожнее! — вырвалось у Ринна. Усталость и беспокойство подействовали даже на него. Крепко схватив лошадь под уздцы, он повел ее через кустарник, затем махнул рукой лучникам, чтобы те занимали свои места.
— Пошел! — прошипел Ринн.
Керил пришпорил коня и поскакал вниз по склону, а затем вывернул на поляну. Тут же из тоннеля наверху раздался предупреждающий крик, и двое солдат выступили из-за прикрытия, натягивая луки. Однако они не стали стрелять, увидев, как всадник медленно сползает с седла и безвольно падает на траву и листья. Стрела, которая огорчала» из его тела, шевелилась, но противник, похоже, этого не видел.
Ринн удостоил своего товарища лишь одного короткого взгляда, сосредоточившись на воине, который показался из-за ближайшего ветряка. Ксенарец что-то крикнул солдатам наверху.
— Пора! — воскликнул Ринн.
Три стрелы были выпущены одновременно и мгновение спустя поразили цели. Один из засевших наверху солдат закувыркался вниз по склону, второй упал назад. Стрела Ринна тоже попала в цель, и он торопливо схватил второй арбалет, чтобы выстрелить во второго солдата, который появился на площадке внизу и подхватил своего тяжело раненного товарища. Оба они умерли одновременно.
Над ухом Ринна зазвенела тетива — это братья выстрелили во второй раз. Сам он, уперев самострелы в землю, прижал их ногой и натянул снова, зацепив жилу за крючок. Затем он вложил в пазы стрелы. Все это время он не сводил взгляда со жрецов. Последние вышли из своей тени на свет, и теперь стало ясно видно, что в руках у них нет никакого оружия, а лица обоих — спокойны и безмятежны.
Следующая стрела Ринна отскочила от выкрашенной в белый цвет кирасы одного из жрецов и отлетела в сторону. Его ушей достиг какой-то смущающий душу напев, и над поляной появилось мерцающее зеленое свечение. Один раз увидев его, Ринн не мог больше оторвать от него своих глаз, совершенно загипнотизированный.
Между тем зеленое свечение становилось все ярче и больше, превратившись в огненный шар, такой горячий, что жар его Ринн чувствовал даже на большом расстоянии. Керил вскочил на ноги и что-то беззвучно кричал, но его слова были заглушены громким гимном жрецов Мезона. Поняв, что его не слышат, Керил со всех ног бросился бежать к своим товарищам.
Шар изумрудно-зеленого пламени колыхался в воздухе высоко над головами жрецов. Острый приступ страха, который вдруг испытал Ринн, помог ему справиться с гипнозом, и он схватил второй, заряженный арбалет как раз в тот момент, когда к нему подбежал запыхавшийся Керил.
Над ними занялись и с треском запылали ветви ели, а зеленый шар, набирая скорость, заскользил по воздуху к Ринну и его товарищам, оставляя за собой хвост дыма.
Ринн опустился на колено и, быстро, но тщательно прицелившись, выстрелил. Один из жрецов завертелся волчком и упал, из его левого глаза торчал короткий и толстый черенок оперенной стрелы. Огненный шар рухнул в заросли кизила, и Керил, вскрикнув, закрыл руками обожженное лицо. Ринн успел только закрыть глаза.
Наступила тишина. Казалось, что даже огромные мельницы на секунду остановились. Остальные чувства, однако, подсказали Ринну, что он все еще жив. Огонь и жар исчезли вместе со смертью священника, но гортанный выкрик ксенарского офицера напомнил Ринну, что еще не все кончилось. Лучники-крестьяне возобновили стрельбу, а Ринн открыл глаза и сунул арбалет в дрожащие ладони Керила.
Прошло совсем немного времени, и четверо разведчиков обнаружили, что им не в кого больше стрелять. Мертвые и умирающие противники были разбросаны повсюду, и двое братьев, ни слова не говоря, вынули кинжалы и отправились добивать тех, кто еще дышал.
— У нас — ни единой царапины, — прошептал Керил с удивлением в голосе.
— Взгляни, чего мы тут понаделали… и ни единой царапины.
Ринн посмотрел и почувствовал подступающую к горлу тошноту. Они не могли бы позаботиться о раненых воинах противника, не говоря уже о том, чтобы взять их с собой в долины, чтобы там им была оказана помощь, так что то, что делали братья, было скорее актом милосердия, нежели жестокостью. Почему же ему тогда так скверно?
Один из братьев, тот, что был со шрамом, вернулся первым и подошел к Ринну.
— Все мертвы кроме одного, — доложил он. Лицо его при этом не выражало ни радости, ни сожаления. — Нигде не видно второго жреца.