- Повинуйтесь мне, дети Мезона!
Опущенные головы поднялись как одна, и сотня отверстых глоток запела новую песню. На сей раз, впрочем, они были не столь сладкогласы. Песня без слов превратилась в могучий вопль, который звучал все громче, все выше, сокрушая барабанные перепонки. Под ударом этой звуковой волны Гэйлон закачался и шагнул назад, прижимая ладони к ушам. В отчаянии он попытался силой воли отправить себя прочь из этого места, но какая-то могущественная сила сковала его члены и не пускала его. Главный жрец остановился перед ним, беззвучно шевеля губами.
В мозгу Гэйлона сами собой сформировались слова:
"Ты надолго запомнишь реальность этого Сна".
Король вздрогнул и очнулся в кресле в своих покоях, и тут же голову его пронзила острая боль. Что-то теплое потекло по усам на верхнюю губу, и король ощутил соленый вкус крови. Ощупав голову, Гэйлон обнаружил, что из обоих ушей его тонкой струйкой течет кровь. Громко бранясь, король согнул ноги и попытался встать, но внезапный приступ головокружения заставил его снова опуститься в кресло. Слабо-слабо, как будто очень издалека, услышал он голос:
- Мой господин?
Затем он почувствовал на своих плечах руки Джессмин.
- Найди Миск, - сумел проговорить он. - Пожалуйста.
Ближе к вечеру в ушах Гэйлона еще продолжало звенеть, однако боль успокоилась и головокружение тоже прошло. Все это время Миск просидела с ним, каждые насколько минут закапывая в каждое ухо теплое целебное масло. Он лежал на постели в своих покоях и знал, что королева, несмотря на свои протесты, была отослана Миск в свои комнаты.
- Ты меня слышишь? - спросила Миск.
Гэйлон кивнул и почувствовал, как в затылке шевельнулась успокоившаяся было боль.
- Да, хотя твой голос звучит как незнакомый. Впрочем, мой собственный звучит гораздо хуже.
- Тебе повезло, ты мог и вовсе потерять слух.
Неодобрение Миск было очевидным, и король поднес к лицу слегка дрожащую ладонь, чтобы защититься от ее взгляда.
- Пожалуй, мне следовало спросить у тебя, правдивы ли сведения Тидуса о готовящейся войне.
Маленькая женщина нахмурилась сильнее.
- Я что-то не помню... пока не помню.
- Я никогда не верил в богов, Миск. Разве они существуют?
- Пока существуют последователи, будут существовать и боги. Мы сами создаем то, во что сильно верим... мысль может стать материальной, - Миск посмотрела на своего пациента. - Во всяком случае, Мезон существует и представляет собой реальную опасность для тебя.
- Значит, война будет? И я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить ее?!
При мысли об этом Гэйлон почувствовал легкий приступ головокружения и тошноты.
- Война будет.
Страх Гэйлона усилился. Страшась ответа, он все же спросил:
- И ты... знаешь результат?
- Война неизбежна, а результат может быть разным, - был ответ.
- Ты не хочешь сказать мне, - упрекнул Гэйлон.
Миск спокойно посмотрела на него и покачала головой:
- Ты должен быть благодарен судьбе за то, что тебе не дано видеть будущее.
- Все равно я не возьму в руки Кингслэйер. Я не смею.
- Ты самый упрямый из королей, Гэйлон Рейссон, но тебе придется взять в руки меч Орима, - Миск пошевелилась на краю постели Гэйлона. - Выслушай меня и постарайся понять. В мирное время жизнь не подвергается сильным воздействиям и не меняется, но во время войны включается человеческая изобретательность, - она ласково погладила Гэйлона по голове. - Все то, что человек изобретает для нападения, в дни мира движет цивилизацию дальше. Орим чуть было не уничтожил этот мир, но ты... - она легонько постучала согнутым пальцем по лбу Гэйлона, - ...ты не безумец.
Гэйлон застонал. Тошнота подступала к горлу, а чувство ломоты в костях распространилось по всему его телу.
- Милостивые боги, - простонал он. - Мы с тобой оба безумны, Миск, и нас ведет сумасшедший. Орим мертв, но меч впитал в себя его суть и характер. Когда я держал Кингслэйер в руках, я хотел того же, чего мог желать и Орим: смерти и забвения всему живому.
- Почему же ты не сделал этого?
- Потому что еще сильнее я желал Джессмин, - покраснев от стыда, король закрыл глаза.
- И у тебя хватило сил выпустить меч из рук, - спокойно констатировала Миск. - Ты справился с собой и с мечом. Ты можешь сделать это еще раз.
Гэйлон недоверчиво рассмеялся.
- У меня было одно лишь животное желание... - Смех его внезапно оборвался. - А как быть с проклятьем, которое лежит на мече? Что станет с Джессмин и с нашим ребенком?
- Довольно вопросов, - отозвалась Миск, внимательно рассматривая лежащие на коленях руки. - Судьба на редкость милостива к тебе. Ты сделаешь то, что должен сделать.
12
Летнее солнцестояние быстро приближалось, и все четыре оружейные мастерские Каслкипа, которые давно стояли без дела, снова начали работу. Дни и ночи напролет стучали о наковальни кузнечные молоты, и в воздухе сильно пахло окалиной и нагретым металлом. Армию необходимо было вооружить мечами, копьями и стрелами. Те, кто мог, отыскивали в сундуках дедовские заржавленные кольчуги и панцири, а те, кто не получил такого наследства, заказывали у кузнецов новые доспехи, стараясь прикрыть себя броней, насколько позволяли финансы. Кожевники Киптауна производили более дешевые кожаные доспехи и деревянные щиты, которые гарантированно спасали своих хозяев от стрел луков и арбалетов.
Забота о сборе урожая легла на плечи женщин, стариков и детей, пока фермеры, торговцы и аристократы собирались около замка. Казармы, расширенные и надстроенные во времена правления Люсьена, а затем заброшенные, снова обустраивались под жилье, однако они могли вместить не больше трехсот воинов, и поэтому те, кто прибыл к замку позднее, встали лагерем на широкой равнине над берегом Южного рукава. Для тех, кто шел совсем издалека, были разведаны и разровнены дополнительные площадки.
Аристократы командовали отрядами тех, кого они привели с собой. Офицеры рангом пониже набирались среди простых людей в зависимости от возраста, умения обращаться с оружием и способности отдавать и исполнять приказания. Может быть, это был не самый лучший подход к решению проблемы, но Гэйлон просто не мог придумать ничего лучшего за то короткое время, которое у него оставалось. Кроме того, он полагался на проницательный ум своего герцога, чем вызвал неудовольствие многочисленных претендентов на капитанские должности, которых Дэви отсеивал после продолжительных и дотошных бесед.