- Я только что сообразил, Арлин. Ты - первый раненый в этой войне. Остается только надеяться, что это будет твоя самая страшная рана.
- Спасибо, - откликнулся Арлин и ощутил, как по спине его пробежал холодок предчувствия. - Желаю тебе, чтобы ты вовсе не был ранен, мой друг.
Миск появлялась и исчезала, когда ей хотелось, но никто не видел, чтобы она входила или выходила из замка. Во всяком случае, именно в этот конкретный момент Гэйлону никак не удавалось ее отыскать. Оставив королеву во сне на их общем ложе, он в одиночестве бродил по темным коридорам замка босиком и в одних штанах. Он редко мог позволить себе спать этими долгими ночами, ибо его утомленный мозг никак не хотел отвлечься от тех вопросов, которые занимали короля с раннего утра и до позднего вечера.
В конце концов Гэйлон оказался в библиотеке и снял с полки "Книгу Камней", хотя не надеялся отыскать никакого утешения на ее пожелтевших страницах. Иногда, стоило ему только положить руки на тяжелый переплет Книги, он начинал ощущать чье-то постороннее присутствие. Так было и сейчас. Это было не мрачное безумие Орима, а некое безымянное зло, жестокое коварство, которое впитала в себя Книга от предыдущего владельца. Гэйлону была хорошо знакома эта бездонная тьма - с чем-то подобным, скрытым внутри, он сражался всю свою жизнь.
В последнее время приступы ярости и ненависти приходили к нему гораздо чаще и без всякой видимой причины, и тогда он боялся, что исчезнет в горниле этой всепобеждающей силы. Ему приходилось собирать всю свою волю и могущество, чтобы скрыть свою беду от Джессмин, от Дэви и от всех остальных. Несколько недель безмятежной и счастливой жизни с королевой лишь сделали его несчастье более полным - теперь он доподлинно знал, с чем может расстаться. Черное отчаяние охватывало его.
Страницы "Книги Камней" с хрустом порхали под его пальцами, и Камень в перстне пробудился, заливая полутемную комнату голубым сиянием. Между полками что-то зашевелилось, послышался легкий шорох ткани и запахло травами. Гэйлон не обернулся - инстинкт подсказал ему, кто стоит там. Он искал ее, и она пришла.
- Дитя мое, - пробормотала Миск, и ее слова были, словно эхом, подхвачены десятком полупрозрачных призраков - точных копий этой маленькой женщины. Все они двигались к нему, стараясь втиснуться в текущий момент настоящего.
- Что тревожит тебя?
То, что она назвала его ребенком, не обрадовало Гэйлона, но он рассудил, что для Миск, у которой были особые отношения со временем, он был и всегда останется маленьким мальчиком.
- Лучше спроси, что меня не тревожит, и почувствовал, как теплая сухая ладонь Миск прижалась к его уху.
- Все прошло?
- Да, все в порядке, - он наклонил голову, поддавшись ласке этого прикосновения. - Загляни в будущее, Миск, и скажи, что ты там видишь.
Темные глаза Миск затуманились, она отняла руку и пробормотала:
- В этом нет никакого смысла.
- Ты видела мой конец, не так ли? - он наконец сумел сформулировать свой вопрос, и это принесло ему странное успокоение. Гэйлон улыбнулся: Ты видела мою смерть, как когда-то видела смерть Дэрина.
- Любая жизнь однажды кончится. Даже моя.
- Этого ответа достаточно. А что ты скажешь о ребенке?
Миск отвернулась.
- Джессмин родит сына, наследника Рыжих Королей... хотя будет и...
- Спасибо, - негромко сказал Гэйлон и прижал палец к губам Миск. - Не говори больше ничего. Мне кажется, теперь я смогу заснуть.
13
На обратном пути Мартен и Арлин меняли коней больше десяти раз. Лошади раз от раза менялись - то это были изящные скакуны с тонкими ногами и сухими головами, то костлявые клячи с раздутыми животами и распухшими коленями. К сожалению, седоки оставались все те же. Не жалея себя, они выжимали из лошадей максимум того, на что они были способны, и в результате преодолели за семь дней тот путь, который неторопливые путешественники обычно проходили за три недели.
Вечером седьмого дня пошатывающийся от усталости и спотыкающийся конь Мартена нетвердой рысью въехал во двор Каслкипа. По пятам за ним следовал заморенный жеребец Арлина. Когда всадники спешились. Мартен обнаружил, что ноги его не держат, Арлин был не в лучшем состоянии. Грумы схватили коней под уздцы и, сняв седла, увели их прочь.
- Ты выглядишь ужасно, - сообщил Арлин товарищу, пытаясь вернуть себе способность передвигать затекшие ноги.
- Кто бы говорил... - фыркнул Мартен. - Я готов отдать мою правую руку за горячую ванну... и за кружечку чего-нибудь прохладительного.
- Твоя правая рука понадобится тебе, чтобы сражаться за своего короля, - сказал рядом с ним невесть откуда взявшийся Дэви. Герцог Госнийский насмешливо ухмылялся: - Часовые сообщили о вашем приближении, и я подумал, что вас, должно быть, мучит жажда. У меня готово охлажденное вино с ледника, но его величество хотел бы, чтобы вы доложили ему результаты своего путешествия до того, как вы отправитесь принимать ванну.
Он принес им вино в глубоких оловянных кружках, что было кстати. У Арлина так сильно дрожали руки, что он едва сумел поднести кружку к губам. Чувствуя, что красная жидкость стекает по его подбородку, южанин только невнятно рассмеялся.
Дэви заботливо поддержал его под локоть:
- Может быть, тебе стоит на минутку присесть?
- Нет, только не это! Последние два дня я ехал стоя на стременах, чтобы избежать именно этого.
Мартен рассмеялся, и Арлин с упреком посмотрел на него:
- Я не могу сидеть и, похоже, ходить тоже. Какие у тебя предложения?
- Придется тебя уложить здесь в тенечке, - предложил Мартен, - а я доложу королю все, что мы видели.
- Гэйлон хотел видеть вас обоих, - напомнил им Дэви.
Д'Лелан отбросил влажные от пота волосы с запыленного, обожженного солнцем лица и кивнул.
- Мы проделали путь в двести пятьдесят лиг чуть больше чем за две недели, и мне кажется, что я не умру, если сделаю еще несколько шагов.
Начинало темнеть, и они быстро пересекли двор замка. На высоких стенах его горели факелы, их пламя трепетало на ветру, а от дыма щипало глаза. Со всех сторон доносились голоса мужчин и бряцанье оружия. Мартен догнал Арлина и подставил ему плечо, хотя все мускулы его тела немилосердно болели и ныли.