Йен уехал, и она не будет думать ни о нем, ни о том, что он когда-либо говорил.
Ушел. Ну и ладно. Ничего особенного не случилось.
– Вот, держите. – Рамос подошел с двумя оранжево-синими банками, открыл одну для Сары, затем другую для себя. – Продавщица заверила меня, что это, вне всяких сомнений, самый популярный местный безалкогольный напиток. Айрн-Брю[2].
Когда Сара подняла банку и сделала глоток, то заметила, как, пригубив и ощутив вкус апельсиновой газировки, он поморщился.
– М-м-м… Возможно, они популярны у младшего поколения. Что это за вкус? Жевательная резинка? – Лицо Рамоса все еще было сморщенным от отвращения.
Сара прыснула от смеха. Она совершенно не ожидала, что спокойный утонченный Рамос будет так кривиться. И это в пух и прах разнесло ярлык «опасный», который она только что ему приклеила.
– Нет. Больше похоже на вкус сладостей на Хэллоуин. Ну знаете, такие пористые конфеты с орехами.
Его бровь поползла вверх, и Сара снова расхохоталась, уверенная в том, что Рамос понятия не имел, что же она пыталась описать.
– Ну, если нам случайно попадутся эти особенные конфеты, вы ведь меня предупредите? Думаю, мне лучше держаться от них подальше.
Он подхватил Сару под локоть и повел обратно к серебристой «Бентли Континенталь джити»[3], которую припарковал у обочины.
Как только они отъехали, ее любопытство взяло верх, вынуждая возобновить пока безрезультатный допрос.
– Итак. Раз вы все еще не хотите говорить, куда мы направляемся, то может, хотя бы решили, когда об этом скажете?
Заехав за ней утром, Рамос сообщил, что уже наметил маршрут так, чтобы можно было увидеть самые красивые места, но сам конечный пункт пока оставил в секрете. Единственной подсказкой служил электронный компас на приборной панели автомобиля, указывавший на запад.
Рамос выгнул бровь и посмотрел на Сару поверх своих дизайнерских солнечных очков.
– Как я посмотрю, вы не отличаетесь терпением?
– Нет. Терпение не входит в число моих добродетелей. – Сара барабанила пальцами по подлокотнику. – Хоть намекните.
– Ну хорошо. Намек. – Он замолчал, словно обдумывая, как сформулировать, чтобы прозвучало достаточно туманно. – Ладно, давайте так. Это начнется в час дня, и мы к тому времени должны быть там.
– И что начнется в час? – Сара опустила солнцезащитные очки на переносицу и с надеждой захлопала ресницами.
– Это все, что я скажу, моя милая. Подождите и увидите.
На все последующие мольбы и длинные театральные вздохи Рамос только смеялся. Наконец Сара бросила попытки и принялась любоваться пейзажем.
В машине повисла тишина, изредка нарушаемая замечаниями о какой-нибудь новой красоте за окном, мимо которой они проезжали.
После одной из таких длительных минут молчания, Рамос прочистил горло, привлекая к себе внимание Сары. Он смотрел перед собой, бросив на нее лишь мимолетный взгляд.
– Хотя мне не очень хочется признавать, но думаю, ваши вредные привычки на меня все же повлияли.
– О каких дурных привычках вы говорите? – Хотела бы она увидеть его глаза, спрятанные за очками.
– Ваше неуемное любопытство и недостаток терпения. Меня тоже гложет один вопрос.
– Удовольствия мало, верно? – улыбнулась Сара. – Так что же вам до смерти хочется узнать? В отличие от вас, я готова ответить на все вопросы. – Почти все, мысленно поправила себя Сара.
– Что убедило Маккаллоу разрешить вам встретиться со мной сегодня?
То есть на все, кроме тех, что касаются Йена.
– Его и не нужно было ни в чем убеждать. Я не ребенок, чтобы разрешать или запрещать мне делать то, чего мне хочется. Вы спросили, я согласилась. Все предельно просто.
– Правда?
– Правда.
Сара смотрела в боковое окно, отказываясь встречаться с ним взглядом. Недоверие, которое ощущалось и в его голосе, и в нем самом, тяжело повисло в воздухе и словно жило собственной жизнью.
– Очень хорошо. Тогда что же он ответил, когда вы сказали ему о встрече со мной?
– Куда вы меня везете?
– Что?
– Вы слышали. Я ответила на один из ваших вопросов, теперь ваша очередь.
Рамос посмотрел на Сару поверх темных очков.
– Я что-то не припомню, чтобы у нас был такой уговор.
Сара пожала плечами. Она не будет обсуждать Йена. День был таким приятным, что она не позволит боли вновь вернуться.
– Какая чудесная маленькая деревня. Что было на указателе, который мы проехали?
После небольшой паузы Рамос ответил:
– Инвергэрри. Это то место, куда мы направлялись. Сюда, – добавил он, повернув на узкую дорогу, проходившую через город.
По обе стороны дороги, припарковавшись, где только можно, протянулись автомобили, а слева на бейсбольном поле собралась толпа людей. Над полем развевался плакат, приветствующий участников горских игр Гленгарри[4].
– Вот мы и на месте. Шинти-парк. Их горские игры – местный праздник. Подумал, это как нельзя лучше передаст народный колорит.
Рамос и Сара выбрались из машины и пошли к толпе.
По периметру расположились продуктовые палатки, а площадки для соревнований находились внутри. На маленькой сцене толпились девушки в шотландских нарядах. Они хихикали и махали друг другу. В дальнем конце поля несколько мужчин в килтах тренировались метать ядро. Над площадкой разнесся звук волынок, когда в их сторону в такт жалобным нотам прошагала группа волынщиков.
Сара с восхищением озиралась вокруг.
– Просто удивительно. Как вы узнали об этом?
– Я не знал. Хотел посмотреть настоящие горские игры, пока нахожусь здесь, и консьерж отеля, в котором я остановился, узнал, где их устраивают в выходные. И вот мы здесь.
Они переходили от площадки к площадке, наблюдая, как местные жители и приезжие одинаково наслаждаются едой, выпивкой и дружеской компанией. Все, кого они встречали, были дружелюбными и приветливыми. Чудесный летний день идеально подходил для такой прогулки: ярко светило солнце, по небу плыло всего несколько прозрачных облаков. Сара не понаслышке знала, как быстро все может измениться, поэтому старалась впитать каждую частичку тепла.