– А вот сейчас обидно было.
Дверь четвертой спальни была открыта, через нее виднелся пузырящийся ковер.
– Здесь можно устроить славный кабинет.
– Мне бы ваш оптимизм.
– Уже скоро. – Она повернулась к последней двери. – А здесь, значит, гостиная?
– Я лишь мельком взглянул.
– Мельком? – Она взялась за ручку.
– Вы, верно, помните, я рассказывал, что чуть не лишился носа…
Хюльда потратила последние амулеты, но дверь открылась. Гостиная была такой же темной, как и остальной дом, хотя не из-за теней.
– Окон нет, – проницательно отметил мистер Фернсби.
– В самом деле. – Вручив ему фонарь, Хюльда вынула стетоскоп и небольшой молоточек, а затем пошла вдоль стены, легонько постукивая то тут, то там. Звяканья стекла она не слышала, а значит, это точно была не иллюзия. Скорее всего, изменение, седьмая школа магии. Это объясняло бы и бо́льшую часть других… странностей.
Сняв амулет с двери, Хюльда указала на два стула, стоящих в комнате. Дверь возмущенно захлопнулась, когда они сели. Хюльда поместила амулет рядом со стульями, затем сняла тот, что носила на шее, и положила себе под ноги. Мистер Фернсби поколебался, но последовал ее примеру, положив амулет позади.
– Это ненадолго усыпит данный участок. – Она забрала у него фонарь и выкрутила регулятор на максимум. Теперь перед ними предстала просто убранная комната: дубовые панели, которые перекликались со ставнями, индийский ковер, бледно-розовый диван и несколько подходящих к нему кресел. Беленый камин занимал противоположную стену, там же стоял бюст какого-то скучающего ребенка. Хюльде стало интересно: эта скульптура здесь стояла по первоначальному замыслу декоратора, или дом пытался ей что-то сказать?
Опустив сумку с инструментами, Хюльда вынула досье мистера Фернсби, блокнот и карандаш.
– Ну что ж, мистер Фернсби, давайте обсудим ваш дом.
Глава 3
– Вам письмо, лорд Хогвуд.
Сайлас моргнул и отвернулся от серого заснеженного пейзажа за окном. Он и не помнил, когда встал со стула и подошел к нему, но Сайлас взял с собой чашку чая, а тот уже был едва теплым. Обернувшись, юноша увидел своего дворецкого (когда-то он был дворецким отца), ожидающего ответа. Кремовый конверт лежал на серебряном подносе в его руках. Он повернул его так, чтобы Сайлас мог видеть печать. Королевскую печать.
Сайлас взял письмо и поставил на поднос чашку, кивком поблагодарив дворецкого. Тот вышел, не сказав ни слова. Оставшись в кабинете в одиночестве, Сайлас дважды перевернул конверт, прежде чем сломал печать и прочел письмо, подтвердившее его подозрения.
Оно было от самого регента, который, будучи действующим правителем Британии, также являлся лидером Королевской лиги магов. Той же лиги, к которой принадлежала его мать, пока болезнь не вынудила ее оставить пост. Той же лиги, что изгнала его отца судьбоносной ночью.
– Личное приглашение, – прочитал он вслух. Ему уже было восемнадцать. По правде говоря, Сайлас удивился, что приглашение не пришло в день его рождения. Родословная его семьи была почти столь же впечатляющая, как у регента. Чары хаократии, изменения, некромантии, предзнаменования и кинеза текли по венам Сайласа. А на один краткий миг у него было даже больше. Он знал, что было, но смерть отца забрала у него эти одолженные способности.
Исследований этого феномена не было – Сайлас искал прилежно. И скрытно, так как он не хотел привлекать к себе нежеланного внимания. Для семьи, друзей и властей было проще верить, что Генри Хогвуд перепил, потеряв работу, избил сына, а затем скончался от алкогольного отравления. Но Кристиан, младший брат Сайласа, догадывался, что что-то не так. Ну, или Сайлас стал чрезмерно подозрительным. Однако лучше быть подозрительным, чем неподготовленным.
Он лишь на мгновение задумался над этим. В Королевской лиге могли храниться такие книги, которых больше ни у кого не было. Возможно, там он найдет ответы.
И все же Сайлас подошел к пылающему камину и бросил письмо в огонь вместе с конвертом. Он нагнулся ближе и смотрел, как восковая печать таяла и шипела, пока совсем не исчезла среди пепла.
– Вы меня никогда не получите, – прошептал он огню. Сайлас все еще носил на себе шрамы, которые оставил отец, – на теле и на душе. Шрамы, которые напоминали ему о том, что было, – и чего больше никогда не будет.
Потому что никто, даже старый Король Георг самолично, не будет иметь власти над Сайласом. Никто больше не сможет его сломить.
И Сайлас был готов сделать что угодно, чтобы это сбылось.
Глава 4