– Еще один легавый? – услышал он голос человека, усевшегося на саркофаге, – хотя, нет, не из них ты. Видок более вольный. Ты наемник? Да кем бы ты ни был, ты должен знать, что крайне невежливо заявляться туда, куда тебя не приглашали, особенно в наш клан.
Это говорил молодой атлетично сложенный клириец. Тело его было в татуировках, темные волосы собраны в хвост. Тот же шелковый халат и шаровары, а на перевязи сабля.
– Может, это сутенер? – прыснул человек с более светлой кожей, но чертами лица, очевидно, клириец, – новых шлюх привел! Проваливай! Нам уже хватило.
– Закройся, Желторотый, – крикнул на него говоривший первым, по-видимому, атаман, – так что тебя сюда привело? Кто ты такой, мать твою за ногу?
Эрлингай не спеша закончил спуск с лестницы и благоразумно положил руку на рукоять клинка. Как бы ни происходил диалог, он знал, что напасть на него могли в любой момент. Конечно, он боялся, как и любой здравомыслящий человек. Но один только саркофаг, исчерченный древними рунами и тот самый медальон на шее у бледнокожего южанина ясно внушали, что люди эти заняты делами злыми. Прошедший через множество схваток, Эрлингай не боялся боя с толпой головорезов, было время, когда он в одиночку несся на коне во весь опор на целые батальоны северных берсерков, бился с отрядами северных бондов и рубил их десятками, а то и сотнями, оставляя карлов, командующих отрядами, один на один с собой и своим безупречным владением искусством боя. Но он не знал, что в этом человеке, взгляд и поза которого так и сквозила самомнением, в этом клирийце в халате, несмотря на молодые годы, тоже скрывался немалый опыт битв. Выросший на улицах Ганрая, а затем перебравшийся в Сухие Колодцы, Наштар, который неоднократно подвергался преследованием и гонением северян-расистов, жалавших истребить чернокожих иммигрантов. Возмужав, нахватавшись всему понемногу, научившись орудовать одноручным клинком, он вырезал тогдашний клан радикальных белокожих и собрал вокруг себя обедневших клирийцев. Они были преданы своему атаману, ведь он дал им надежду на то, что они занимают не последнее место в землях светлокожих ганрайцев и аргойцев. Позже его буйный нрав и бесстрашие зауважали и местные жители, отчего некоторые из ганрайцев присоединились в его клан. Но этот человек решительно вызывал отторжение у Эрлингая. В его поведении, полном стремления к власти, роскоши, которой так и пестрело убранство землянки, было заметно, что этот человек не по праву считал себя хозяином жизни.
– Я Эрлингай, – сделав плавный шаг вперед, он продолжил, – из рода Акреилов. Вам что-нибудь говорит это имя?
– Львиный Рёв? Первый меч Союза? – с издевкой ухмыльнувшись, переспросил Желторотый, – да врешь ты все, пустомеля! Королевские особы никогда не одеваются, как последние…
– Последний раз повторяю, заткнись или получишь по шее, – скрипнув зубами, выговорил Наштар, – да хоть сам Ранкор Несокрушимый! По большому счету мне по барабану. Что тебе здесь надо?
– А известно ли тебе, Наштар, так ведь тебя зовут, если мои догадки верны? – клириец надменно промолчал, – знаешь ли ты, что раскапывать могилы и ставить гробы посреди жилых домой – есть неуважение к усопшим?
Эрлингай еще не понимал, в чем дело, кто лежал в этом саркофаге, он лишь пытался разозлить клирийца, чтобы из того вырвались хотя бы какие-то полезные сведения. Член королевской семьи хорошо разбирался в психологии южан, ему уже было понятно, что главарь этой банды, как и большинство его сородичей из Клирийского Эмирата, очень темпераментный и неосторожный человек, особенно в словах. Но он не уходил далеко от лестницы, чтобы в случае, если его окружат, можно было взобраться наверх и биться с более выгодной позиции.
– Тебя хоть каким-то боком это касается? – оскалил зубы Наштар.
Эрлингай мотнул головой в сторону Желторотого:
– А медальон с символом Азрога на шее у твоего прихвостня? Простая безделушка или нечто большее? Варзхел ее подарил, а? – он игриво подмигнул Желторотому, чувствуя, что еще немного – и на него нападут.
– Видать, король не жалеет своих родичей, если отправляет их одних в такие опасные края, – усмехнулся Наштар, – хотя, это правильно, нужно же как-то избавиться от престолонаследников, особенно если это бастарды.
Кровь хлынула в голову Эрлингаю. Будучи человеком чести, рыцарем, в свои сорок четыре года он не мог стерпеть такого оскорбления, особенно от человека, который ему в дети годился. Потерять доброе имя при дворе короля, в армии, даже на улицах Силгора, а тем более – в криминальной среде – означало потерять все.