Перед хозяином встал серебряный треножник, накрытый тяжелой черной тканью. Ворон снял ткань бережно и нежно, словно одеяло со спящей возлюбленной, – и комната озарилась серебряным блеском.
Свет сочился из большого, с человеческую голову, стеклянного шара. Мерцание колыхалось и переливалось, то угасая, то ярко вспыхивая.
Джилинер положил руки на шар – и сияние померкло, словно ладони мага впитали в себя свет. Шар стал мутно-сиреневым, точно наполненным густой жидкостью.
Поверх шара Ворон взглянул в зеркало, с которого таинственная сила уже смывала изображение комнаты, освещенной свечами, водяных часов, резного столика... Последними исчезли, утонули в зеркальной глуби два сосредоточенных лица с жесткими глазами.
– Записывай: деревня на берегу Моря Туманов... Нет, зачеркни «деревня». Пиши «временная рыбачья стоянка». Они там летом живут, некоторые с семьями, а на зиму в село перебираются... Называется – Старый Невод. Шесть домов, один общий сарай... Успеваешь записывать? Мужчины ушли в ночь на промысел – какие-то острова, это не важно, не пиши. Осталось восемь человек: три женщины, старик, четверо детей разного возраста...
В зеркале вставали из светло-серой пелены крыши домов, окруженных деревьями.
– Туман, – озабоченно просипел Шайса. – Может, подождем, пока солнце встанет? А то не увидим ничего...
Джилинер помедлил, вглядываясь в изображение, затем с облегчением ответил:
– Ветер размечет туман. Видишь, как ходят вершины деревьев! А ждать не хотелось бы. Я его уже веду...
Теперь Ворон говорил чуть напряженно, как человек, который несет тяжелый груз – впрочем, груз для него вполне посильный.
– Пиши: Подгорная Жаба, самец, молодой, здоровый. Приказ уловил сразу, слушается прекрасно. Впервые у меня так удачно получается с новой тварью. С Черными Прыгунами как пришлось помучиться, помнишь?.. О, смотри, туман расходится! И так рано светает...
Теперь седая пелена держалась лишь над самой водой озера, которое за гигантские размеры называли морем.
В одном из домов отворилась дверь. Две женщины шагнули на росистую траву и направились меж деревьями к берегу, держа за концы палку, на которую были нанизаны за дужки три деревянных ведра. На пороге появился старик, что-то крикнул им вслед.
– А почему ничего не слышно? – удивился Шайса.
– Мне трудно одновременно держать картину деревни и вести Подгорную Жабу, поэтому о звуках я решил не беспокоиться... А что? Думаешь, там говорят о чем-нибудь важном?
– Да вряд ли... это я так спросил...
Молодая женщина, цепляясь за ветви прибрежной ракиты, спустилась по крутому, почти в человеческий рост, берегу к воде. Пожилая, зябко закутавшись в платок, приготовилась подать ей ведро.
– Я только что повидал Айрунги, – не отрываясь от зеркала, сказал Джилинер. – Он времени зря не теряет. Так и бурлит от великих планов. Уже переговорил с королем.
– Не нравится мне этот Айрунги, – откликнулся Шайса. – На словах молодец, а до дела дойдет – струсит.
– Ну, почему же? Малый Шар он украл у меня весьма решительно. Трясся от ужаса, но украл. Очень предприимчивый человек.
– Украсть сумел, – признал Шайса, – а твердости настоящей в нем нет. Шумит про великие войны, а своими руками и котенка не утопит. – Шайса с удовлетворением бросил взгляд на собственные чудовищные руки.
– Не преувеличивай. Ему нравится эта мысль – использовать в битвах Подгорных Людоедов.
– Мысль-то нравится. А показать ему человека, которому Подгорный Людоед выдирает клыками горло, так наш колдун в обморок брякнется!
Слово «колдун» было произнесено с непередаваемым презрением.
Женщина тем временем наполнила и передала наверх ведро и теперь осторожно, чтобы не зачерпнуть прибрежную муть, погружала в воду второе.
Из лачуги выскочил мальчишка лет десяти, босой, в холщовых штанах с развязанным поясом. Ежась от утреннего холода, он отошел от дома, помочился в кусты и затянул пояс. Затем огляделся, заметил женщин и стал по-разбойничьи к ним подкрадываться.
– Может быть, ты и прав, – протянул Джилинер, глядя на вершины деревьев, клонящиеся под ветром. – Но от Айрунги великих свершений и не требуется. Пошумит, погрозит странам и народам, объявит себя владыкой Подгорного Мира, посулит кровавые ужасы тем, кто не подчинится его власти...
– Ну, представления устраивать он мастер... Я не говорил господину – он же из семьи бродячих циркачей, Айрунги этот, сам в юности фокусником был...
– Да? – озабоченно откликнулся Ворон. – Это плохо. Нельзя, чтобы об этом стало известно. Может, уничтожить тех, кто знал его в юности? Айрунги Журавлиный Крик должен остаться в веках фигурой загадочной и жуткой. Таинственное происхождение... бесчеловечные деяния... весь мир возрадуется, когда я сокрушу это чудовище!..