– Чего там ловить? Люди тоже так думают. – Карбид остановился, зачем-то провел ладонью по планкам жалюзи, словно собирался исполнить на них мелодию. – Во-первых, Вензель, ты нас настропалил, чтобы сход без присутствия Шрама вынес ему предъявы. Затем ты настоял, чтобы мы спеленали его и спросили с него ответ. Во-вторых, ты сам встретился со Шрамом, перебазарил без нас и позволит ему свалить. В-третьих, ты теперь подписываешься за Шрама, убалтываешь нас забрать предъяви, оставить его в покое и считать с понтом – ничего не было. Он славный братан, а мы жестоко ошибались. И ты будешь гнать, что в этом нет темной игры за нашими спинами? В-четвертых, о самой темной игре. Ты охотишься за эрмитажными списками, хочешь захапать их сам, ни с кем не поделиться, а мы на тебя должны шестерить, как полные дурики. Ну чего, Вензель, не так?
Когда Карбид сложил из звуков слова «эрмитажные списки», в номере сломалась тишина: кто-то скрипнул стулом, кто-то хмыкнул, кто-то закоцал пальцами по столешнице. Карбид нарушил труднообъяснимое, но всеми признаваемое табу – никто, до кого доходили слухи о списках, вслух до Карбида на людях о них не заговаривал. Как у иных народов не произносят из суеверного страха имя дьявола, так в Питере всегда избегали слов «эрмитажные списки».
А кто-то впервые услышал о списках именно сейчас. Харчо, например. Он не стал этого скрывать.
– Э, что за списки? Почему не знаю?
Никто ему отвечать не взялся. Тем более тут же выяснилось, что еще один человек не в курсах. А конкретно – сам Вензель.
– Я тоже не знаю. – Старик пилил Карбида честно непонимающим взглядом. – Объяснись, соколик.
Карбид не ожидал такого оборота и разом попал на вилы. Придется пасть студить по полной, куда денешься. Упираться; «Да ты не можешь не чухать» – значит, перевести разбор в беспонтовое препирательство «знаешь – не знаю» и самому похоронить свои претензии.
– Списки, в которых прописано, кто чего увел из Эрмитажа в советские годы и толкнул за бугор. Ну в смысле, заметные люди, чинуши всякие, которые сперли или в доле были. Там компра на кого хошь, вплоть до москвичей. Ну в смысле, которые, из питерского эшелона нынче в кремлевской команде. То есть за жопу местных разом берешь, и до Москвы достать можно.
– Мама моя! – не сдержался Харчо. – Какой!.. – Дальше он ничего не придумал.
– М-да, м-да, – неопределенно и громко пробормотал водочный монстр и по совместительству один из самых маститых людей в шоу-бизнесе Махно, теребя себя за горбатый шнобель.
Хозяин обоих автотолчков и двадцати автосалонов плюс дольщик строящегося порта в Усть-Луге Кисель шумно вдохнул и твердо заявил:
– Пурга!
– Какая-то карта сокровищ, – вслед за Киселем высказался Вензель, предварив слова сухим смешком. – Значит, ты подвел к тому, что у Вензеля совсем крыша поехала, и делать ему нечего на старости лет, как гоняться за таинственными кладами. Эхе-хе…
Карбид вник, что куда-то не туда плывет базар, и все сказанное им может потухнуть в обсуждении байки про списки.
– Ты, Вензель, по Шраму нам ответь. Объясни людям, какую игру ты ведешь.
– Все у тебя, Карбид? – равнодушно полюбопытствовал старик. – «Быстрое возвышение, когда из говна да за стол, мозга завсегда набекрень скашивает. И тут же хочется еще повыше сигануть. Типа – я ж такой прыткий. Поглядим сейчас, соколик, на твои прыгалки», – думал дедушка русского криминала.
– У меня все.
– Тогда объясню. Только не ботву какую-то объяснять буду, а отвечу на твои предъявы по пунктикам, как ты их мне вкладывал. Во-первых, с памятью у тебя не шибко, Карбид. Разве я кого подначивал на предъявы Шраму? Разве не вы вынесли на сход тему Шрама? Разве я на чем упирался рогом тогда? Давай у людей спросим, как дело-то было?
– Жора-Долото, – сказал Карбид. – Он затеял тогда базар, его подхватили Палец и ты.
– Вот видишь, сам все помнишь, а на меня поклеп возводишь, – укорил Вензель. – Я «подхватил»! Как ты словечками-то играешься, будто погремушечками. Я сейчас и твой базар подхватил, оправдываюсь вот. Значит, я опять в чем-то перед тобой провинюсь?
Карбид попытался спасти по секундам вянущий пункт первый.
– Все секут, что Долото твой… – Он споткнулся.
– И кто? – хмуро зарычал из-за стола Жора-Долото,
– Он тебе во всем эхом подпевает.
– И ты за базар готов ответить? – Жора зло толкнул по полированной столешнице стакан.
– Вы уж, соколики, после разберитесь, а то мы так и до второго пункта не доберемся. – Вензель показал, что он не намерен уходить от Карбидовых предъяв. – Значит, с пунктом первым разделались. Переходим ко второму. Про то, что я сам встречался со Шрамом. Так то беда-то ваша, что вы сколь ко дней гонялись за человечком по городу и изловить его не сподобились. Ни твои, Карбид, гопники, ни кого другого пацаны. Сколько ж ждать, зеваючи, прикажешь? Вот и пришлось самотужки все сполнять. Как видишь, я-то умения разыскать кого надо в нашем городе не утратил, быстренько вышел на Шрама. И что, за труды мои праведные я не заслужил поговорить за жизнь с человечком сам? Поговорить и решить, созывать после сход или обойтись. Или доверия мне нет? Ну у тебя-то нет, а люди ко мне пока с претензиями не подгребали. Это по второму твоему пункту.
Карбид промолчат. Он, конечно, ставил на третий пункт, полагая, что эту пику так ловко Вензелю не выпепелить. А Вензель, будто настройщик рояля, ловил ушами сопение народа. Где клавиша западает? Где фальшивую ноту ждать? Нет, вроде переломился хребет расклада. Пора коготки в чужие души запускать.
– В-третьих, ты толкал про предъявы к Шраму, которые я вроде бы обратно забираю. Ты же мне и не дал как следует о том людям поведать, перебил, раскурлыкался. Теперь, спасибо, спокойно и обстоятельно изложу. Повторил я Шраму слово в слово, что тогда на сходе проговорили. И он мне по пунктикам, прямо как Карбидушка, ответку дал. Дескать, два лимона зелени, что себе забрал, он в комбинат вложил, а в общак уже с комбинатовской прибыли отстегивает. И больше отстегивает, чем требуется, как бы долю с тех лимонов общаку возвращая. По понятиям это верно. Так я решил, а уж какое ваше мнение будет, сейчас узнаем. Касаемо запуток с беглецами из зоны, Шрам пожал плечами и сказал, что может лишь повторить рассказанное им ранее. И добавил, что проверить его правоту невозможно, остается верить или не верить, как кому нравится. Ведь натурально невозможно проверить. Что ему ответишь?
Кот под сухой куриной лапкой Вензеля шевельнулся, обвел присутствующих дурными салатными огоньками и снова затих. Типа, и охота вам, чудилы, порожняки гонять. Ясен клок, Вензель, что Штирлиц, любой наезд под откос запинает. Эх, не видели вы, каким он гордым беркутом лет двадцать-тридцать назад парил. Не такие сухогрузы разводил.
– Про ментов «угловых» Шрам отвел, что они у него куплены, пашут на него, а капусту всем нам в общак добывают. Дескать, мы ж тоже ментов скупаем, так чем он хуже? – Артист Большого театра Вензель опять прокачал публику. Кажись, публика готова в воздух чепчики бросать. Пора, пора бенефис начинать. – Что скажешь, Харчо? Верно я рассудил?
Харчо Шрама не любил и, по своему обыкновению, не считал нужным это тихарить. Поэтому Карбиду не зарыбачить в словах Харчо «подпевания». И если уж Харчо согласится с отводом предъяв… Ну а Вензель подметил, что Харчо после того, как услышал о всесильных списках, плавает в своих мыслях, далеких от обсуждаемых проблем. Харчо, тут и дебил дотумкает, загорелся добыть списочки и сейчас что-то по этому поводу прикидывает.
– Э, – кавказец с неудовольствием оторвался от увлекательных думок, – нормально все.
– Нормально так нормально. – Вензель не дал Карбиду среагировать и что-нибудь вставить. – В-четвертых, про списочки. Их мы уж обмозговали и справа, и слева, как мне кажется. Ты придумал себе, что раз я старичок старенький, то сказки и байки всякие слушать люблю. Ну, одну сказу ты пересказал, хорошая сказочка, не спорю. Если еще есть, не скрывай от нас, позабавь. И в-пятых… Это уж, извини, мой собственный пунктик добавился. В-пятых, ты, Карбид, на три минуты сегодня опоздал на сход, ждать себя людей заставил. Я, конечно, понимаю, ты забурел и прешь, и прешь вверх по крутому склону. И еще с кручи взлететь намерен, но людей все-таки уважай на всякий случай. Вот и весь мой сказ, соколик.