— Кажись отдышался, тогда вставай. — Видимо услышав свист моего дыхания, сообщили мне. — Вставай, вставай у нас ещё целых десять минут.
Сказано было это так, словно Мерс предлагал мне ещё полежать, готовя достойное оправдание в виде парочки ударов ногами по рёбрам. Лежать и притворяться оставшееся время необходимое для обучения разом расхотелось.
Поднявшись, настолько быстро, насколько это только возможно, я вновь стал готовиться к побоям.
— Отлично, теперь проверим стойкость, а заодно покажу, как надо работать ногами. — Всё так же ровно сказал мучитель, без перехода разразившись серией ударов ногами по корпусу и рукам. Казалось, град тумаков сыпался непрерывно. Локоть правый, левый, бедро, левое, правое, предплечье, плечо и так далее. Удары ровно настолько сильные, чтобы меня трясло, но не настолько, чтобы упасть. Меня просто выколачивали словно половик.
Особо «удачные» удары приходились, по не до конца зажившим рёбрам. Кабы не наговор мёртвой целительницы и аура места, схлопотал бы новый перелом. Словно подслушав сумбур моих мыслей, выскочило сообщение о сломанном ребре. Мать его, да меня сейчас заколотят здесь насмерть. Поганый эффект, в добавок к общему повышению боли на ринге, добавил 10 процентов, а также обеспечил шанс один из четырёх, получить эффект «пробитое лёгкое» при повторном попадании в область травмы.
Не понимая, что творю, на последних проблесках разума, от нестерпимой боли во всём теле, я выбросил кулак вперёд. Игнорируя всё и вся, ведя его всем телом, я довёл удар до цели, после чего ещё стоя вырубился.
Пришёл в себя, от того, что мне на лицо вылили стакан воды.
— В сознании, значит продолжим урок «Этикета». - смотря мне в лицо стальными окулярами глаз, продолжил растаман. — Ногами колотить чужие двери нельзя. В случае задержки, или опоздания надо максимально скоро уведомить ожидающую сторону. Понял?
Получив мой кивок, который стоил мне неимоверных усилий. Лат сверкнул неожиданной улыбкой. Не знаю, достиг ли мой удар цели, или был сблокирован, но явных следов на тренере не наблюдалось.
— Молодец, что достоял, и даже почти умудрился достать меня. Откуда навыки?
— Вирт. — Едва выдавил из себя одно единственное слово.
— Понятно, аватар сильно отличался?
— Да.
Моё игровое тело было сухим и стройным, среднего роста, явно не сто три килограмма и метр девяносто семь роста. Едва хватило сил донести свои мысли медленным закрытием и открытием глаз. Кивок уже не осилил.
— Что ж, тренировался ты зря. Те навыки, что получил в вирте, тебе не подходят совершенно, а новые ты не воспримешь, так что через два три дня жду тебя за документами, расторгнем договор. Уплатишь неустойку, спишем штрафные баллы, и катись в свой виртуал.
— Какие баллы? — От шока, я даже смог, игнорируя боль, привстать с татами, но рука тренера вернула меня обратно.
— Пять штрафных баллов, за преждевременный разрыв спортивного договора, ты что не читал, что подписывал? — От мата во всеуслышание меня уберегла боль, и в какой-то мере, наверное, знание этикета.
Как добрался домой, я сказать не могу. Мысли вернулись в голову только на следующее утро, когда я, превозмогая боль, даже в мышцах бровей, смог выползти из кокона, где спал, и присесть за стол.
Раскинувшись на стуле, думал, неожиданно ясной головой. И мысли мои крутились о вчерашнем дне. Если обобщить, то в сухом остатке получится, большой и смачный кусок дерьма. Перелом ребра, и перетруженные мышцы — это только самое основание, а вот набирающаяся скорость скатывания в пропасть принудительной виртуализации уже ближе к вершине.
Два пункта в выносливости, пункт силы, и пункт ловкости, вместе с «Этикетом», лишь оттеняют смердящую кучу дерьма, в которую я угодил. Если уже через три дня припрусь к доктору с побоями, новыми переломами, да ещё и штрафом за разрыв договора, о заступничестве и испытательном сроке могу забыть уже сейчас.
Так что, если я не хочу стать живым трупом с разумом в красивой пустышке очередного игрового проекта, от пыточных палат я отказаться уже не могу.
Накатывающее отчаяние словно бетонная плита легло на плечи. Я даже чувствовал, как миллиметр за миллиметром голова опускается к груди.
Желая развеяться, стал вспоминать хоть что-то хорошее. Из условно светлых воспоминаний в последнее время в голову пришла только девочка призрак, помогая которой, испытал смесь тоски и радости. У меня, кажись, осталась её маска.