— Папа…
— Тебе давным давно пора бросить все это баловство.
— Но это моя жизнь…
— Не мели чепухи! — внезапно взорвался отец, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Что это за жизнь! Шатаешься непонятно где, разбиваете друг другу морды. А потом что? Суд? Тюрьма? Нет, юноша, хватит. Твое детство закончилось. Я смирился с тем, что ты не станешь инженером, поскольку не бельмеса не смылишь в технике, но с этим я мириться не намерен! С завтрашнего дня бросаешь свою костоломовщину, а с осени поступишь в юридический! У матери есть знакомые, они все устроят. Пора становиться мужчиной и отвечать за свои поступки.
— Нет.
— Что ты сказал? — грозно нахмурился мужчина.
— Я сказал нет. Эти условия для меня неприемлемы.
— Ах, вот ты как заговорил! А сидеть на нашей шее почти в двадцать лет, это для тебя приемлемо? Либо делаешь так, как я сказал, либо собирай манатки и живи где хочешь!
— Что ж, значит, так тому и быть.
— Что?! Да ты…
— Послушай меня сейчас и попытайся понять. Каждый человек в этом мире рожден для чего-то… особенного. Каждый. Хочешь верь, хочешь не верь, но у всех нас есть свой неповторимый, особый дар. И предназначение каждого человека заключается в том чтобы попытаться отыскать и развить этот дар. Так уж сложилось что общество всегда против этого. Традиции, устои, тому много причин. Но если вы с матерью предпочли подстроиться под существующий порядок и идти по пути наименьшего сопротивления, это не значит, что и я буду делать также. Я благодарен вам за то, что вы вырастили меня, дали кров и пищу. Я никогда этого не забуду и не перестану любить вас. Но если такова ваша воля, и вы не хотите мириться с тем кто я есть, то я уйду. Без злобы, без обид, я просто уйду. Потому что так надо.
— Но… где ты будешь жить… и на что… — Голос отца сейчас звучал почти растеряно.
— Это уже мои проблемы. Я найду как выкрутиться. В одном вы правы. Пора взрослеть и брать на себя ответственность за собственные поступки. И потому прощайте. И помните, я всегда буду вас любить…
***
Яркое летнее солнце светило в глаза. Я недовольно прикрылся ладонью, заслоняясь от назойливого светила. Вокруг находился небольшой парк, трава, деревья и редкие скамеечки разбросанные тот тут, то там. Я хорошо помнил это место, здесь мне частенько доводилось играть в детстве с другими ребятами. Но сейчас я оказался в парке совершенно один. Вокруг не было ни души. Что-то мне это напоминало, когда то нечто подобное уже случалось со мной, но я никак не мог вспомнить что именно. Внезапно что-то больно ударило меня в плечо. Резко обернувшись, я увидел метрах в десяти двух пацанов лет десяти-двенадцати. Они были грязно, неряшливо одеты, а их глаза смотрели на меня с отнюдь недетской злобой. Внезапно все прояснилось. Это случилось со мной, когда мне было лет шесть. Я тогда отошел довольно далеко от дома, и меня до полусмерти избили двое беспризорников. Три дня был на грани жизни и смерти и после еще несколько месяцев лечился. Мать тогда чуть инфаркт не хватил, да и отцу сей инцидент в общем то тоже здоровья отнюдь не прибавил. Хорошо еще что я от природы оказался довольно крепким и сумел выжить. А тех подонков так и не нашли. Видимо сейчас Игра предоставляла мне шанс расквитаться с ними.
Вот только это не Сапунов и его шайка. У этих несмотря на возраст смерть застыла в глазах, они меня не добили то тогда только потому, что их спугнул случайный прохожий. А ныне, чую, помощи и вовсе ждать неоткуда. Шакалы полны звериной уверенности в себе, а я в теле шестилетнего пацана, оба крупнее меня почти вдвое. Здесь боец уже не поможет. Тут придется явить зверя… Хрипло зарычав, я неожиданно припал на четвереньки, подхватив с земли камень, которым в меня только что бросил один из отморозков. На лицах малолетних бандитов на мгновение возникло замешательство. Они выросли на улице и своими обостренными инстинктами чуяли, что я сейчас не блефую, однако в отличие от школьных недорослей, эти трусами не были, и потому спустя пару мгновений двинулись ко мне, сжимая кулаки. Ну ладно, поехали. Снова зарычав, кинулся ближайшему в ноги, от души саданув зажатым в кулаке камнем промеж яиц. Отморозок скривился от боли, но силы в моем детском теле было слишком мало для по настоящему серьезной атаки, и уже через мгновение тот распрямился, схватив меня за футболку и отшвырнув в сторону. Я полетел на землю, пропахав траву лицом.
К первому подоспел его товарищ, сильно ударивший меня ногой в бок. Резкая боль стеганула по нервам. Дьявол, а бить они умеют. Следующий пинок прилетел уже в голову, в глазах потемнело, а затем я ощутил, как меня поднимают в воздух и с силой швыряют в сторону. На этот раз приземление оказалось куда более жестким. Я грохнулся на бетон рядом одной из лавочек, едва не потеряв сознание от боли. Хреновые дела. Если так пойдет и дальше, меня забьют с сухим счетом. Как барана на бойне. Нет уж, такой радости я этим тварям не доставлю. На глаза невольно попался довольно крупный острый осколок бутылочного стекла. По крайней мере теперь есть чем уравнять наши шансы. Стиснул стекло в кисти, не замечая струящейся по ладони крови. Рука одного из подонков вздернула меня за шиворот, поднимая на ноги, и изо всех саданул острием ему в глаз. Брызнула кровь. Шакал инстинктивно разжал руку, и я, не останавливаясь на достигнутом, принялся отчаянно бить осколком в его шею, рыча от ярости. К счастью «розочка» оказалась достаточно острой, и даже моей силы хватило чтобы пробить малолетке гортань. Тот захрипел, упав на землю и держась за рассеченное горло.