— Я готова… Пойдемте, — тихо проговорила она, вскинув на плечо мольберт и фетровую сумку с принадлежностями.
Мужчина молча устремился по дороге к каменному мосту. Катарина засеменила следом. Подумать только, сама шла в лапы к негодяям. Неужели тайна, навязанная ей Юлией Невитли, стала важнее собственной жизни?
— Вы могли бы мне помочь? — все же отважилась попросить Катарина, совершенно не успевая за быстрым шагом мужчины.
— Но вы же не рассчитывали на чью-либо помощь, отправляясь в дальний путь в полном одиночестве? — возразил через плечо он.
Подобная дерзость явно не присуща прислуге. Будь он конюхом или пастухом, его хозяин ежедневно выписывал бы ему несколько добрых десятков воспитывающих розг. И был бы совершенно прав.
— Не знала, что попаду в край, где полностью отсутствуют какие-либо нормы и правила, принятые в цивилизованном обществе, — с досадой отозвалась Катарина.
— Теперь знаете, — тихо и серьезно отозвался мужчина.
— Хам, — еле слышно зло выдохнула она.
— Вы что-то сказали, леди? — остановился и резко развернулся он. Серые глаза потемнели. Скулы сжимались. Почти налетевшая на него Катарина, как вкопанная остановилась в неприятной близости. Так близко, что холод его взгляда пробрал до костей и заставил нервно сглотнуть. Не моргая, как кролик на удава, она смотрела на него, внутренне собираясь с силами.
— Ничего… — только и смогла пискнуть.
Остальную ЧАСТЬ пути шли молча. Катарина специально ступала по краю моста, чтобы иметь возможность смело взглянуть в лицо пропасти, после чего свободно выдохнуть и гордо продолжить путь. Ведь это только по прибытию к началу моста дорога до замка казалась совсем близкой. А на самом деле пришлось пройти быстрым шагом добрые полчаса, прежде чем перед взором выросли стены неприступной крепости.
Перед самыми воротами мужчина остановился.
— Теперь можете идти обратно, — усмехнулся он одними губами. — Надеюсь, подобная глупость больше не посетит вашу прекрасную головку.
На этот раз Катарина решила промолчать, не в силах оторваться от созерцания средневекового великолепия. Она засмотрелась на каменные изваяния грозных горгулий, украшавших парапет высоких башен и основного строения. Страх и внутренний трепет, а вместе с тем восхищение и поклонение. Если бы она могла чуть ближе их рассмотреть…
Но в какой-то миг ей вдруг показалось, что все взгляды грозных чудовищ устремлены на нее. А на центральном здании одна из горгулий, будто расправила крылья, чтобы взлететь… Катарина одной рукой зажала рот, а другой изумленно показывала в сторону увиденного.
Земля из-под ног уплывала, отдаваясь страшной болью в лодыжке, а сквозь наступающий обморок девушка услышала недовольный возглас мужчины:
— Началось.
ГЛАВА 6
Резкая боль в ноге заставила Катарину очнуться. Она лежала в светлой комнате, на огромной кровати с тяжелым бархатным балдахином. А рядом сидел он, тот самый грубиян-проводник, и ощупывал лодыжку ее правой ноги.
— Что вы делаете? — собиралась возмутиться мисс Кабье, но жуткая боль заставила жалобно заскулить. На глаза навернулись слезы. Пришло осознание, что она находится в замке. Внутри. С ним. С кем?..
— Осматриваю вашу ногу. Вы ее подвернули, — констатировал факт мужчина. Он успел снять плащ. И теперь Катарина с настороженностью рассматривала его фигуру. Через белоснежную сорочку было видно, как играют мышцы при движении рук, как напряжена его спина и шея, как сосредоточен он на осматривании ее лодыжку…
— Ай-яй-яй, — вскрикнула Катарина.
— Сегодня останетесь здесь, а утром отправитесь обратно, — коротко проговорил он.
— Что значит останусь? — сдерживая страх, спросила девушка. — Будто вы хозяин, чтобы решать, кто здесь останется.
— Сэр Андреа Карибальди, — без особых полагающихся жестов коротко представился мужчина, но Катарина не поняла этого.
— Он в отъезде, а вы…
— Он перед вами, — раздраженно буркнул мужчина. — Извольте и вы назвать свое имя.
— Катарина Кабье.
— Я смазал вашу лодыжку обезболивающей мазью. Думаю, через пару дней вы забудете о своей неловкости.
— Неловкости?.. — Катарина вспомнила тот самый момент, после которого она оступилась. — Что это было? — вопрос прозвучал бы странно, если бы можно было понять, к чему он адресован.
— О чем вы? — лицо мужчины оставалось холодным и безразличным.