Самоходная повозка с возничим прибыла за Катариной ровно в восемь. В ней уже ждал Август.
— Прекрасно выглядите, Катарина.
— Спасибо, Август, — девушка сдержанно улыбнулась. Когда-то, очень давно, этот молодой человек проявлял к ней симпатию. Но теперь казалось, что это было в другой жизни.
Война все изменила.
— Как ваше настроение? Вижу, улыбаетесь, значит, все хорошо. А как вы находите Белас? Не скучаете по Ваславии?
Катарина понимала, что Август завел разговор про их бывшую родину ради приличия, чтобы не молчать. И все же почувствовала легкую досаду.
О чем ей скучать? По нищете? По разрухе? По мужу-тирану, да покоится его душа в смирении. Забыть бы поскорее.
— Нет. Не скучаю. И вы скоро перестанете, — Катарина не хотела говорить резко. Так получилось.
Когда они с Августом в назначенный час появились на пороге небольшой квартиры по улице Катале, что около бульвара Сен-Люссак, то к ним с самой радушной улыбкой поспешила хозяйка Ванесса Вердэ.
— Катарина, как же я рада вас видеть.
— Добрый вечер, Ванесса.
— Вы с другом?
— Как и обещала. Старый приятель нашей семьи по Ваславии. Август Карфани. Вы должны были слышать о нем.
— Конечно-конечно, — хозяйка радушно улыбнулась и с разрешения Катарины увлекла Августа в мужское общество, без лишних слов понимая, что молодому человеку необходимы новые связи и знакомства.
А Катарина облегченно вздохнула. Вот и славно.
У Вердэ на этот раз собралась элита. Здесь были и лорды, и офицеры, и актеры, не обошлось без представителей богемы. Многих из присутствующих Катарина знала, с остальными ее познакомили хозяева вечера. Август тотчас присоединился к супругу Ванессы и еще одному профессору Птешсского университета, и они углубились в политические вопросы. Катарина давно перестала интересоваться политикой и как-то незаметно отстранилась от мужчин, а чуть позже и вовсе вышла на балкон.
В распахнутые настежь окна она с наслаждением вдохнула свежий ночной воздух, наконец, избавившись от духоты залы, где запах сигар перемешался с запахом дешевого одеколона и женскими духами, отчего Катарину начало подташнивать.
Но ее одиночество было недолгим. Совсем скоро она услышала рядом с собой робкое:
— Госпожа Катарина…
Вздрогнув, обернулась и увидела молоденькую девушку лет восемнадцати, которая смотрела на нее большими карими глазами и нервно ломала руку. Лицо подошедшей Катарине показалось смутно знакомым. Трудно забыть такую красавицу. Высокая, стройная, с густыми черными волосами, уложенными в немного шаловливую прическу. Полные губы. Высокие скулы. Роковое сочетание.
Но не ее внешность была самой запоминающейся в девушке. Взгляд. То, как она смотрела. В ее глазах застыла необъяснимая печаль, тайное страдание, такое глубокое и сильное, что оно уже не могло находиться внутри, рвалось наружу. Так смотрят обреченные.
Когда Катарина об этом подумала, то невольно поежилась.
— Госпожа Катарина, — снова отчего-то залепетала она, точно боялась быть услышанной, — здравствуйте. Вы не помните меня?
Катарина улыбнулась в надежде, что девушка немного успокоится и перестанет дрожать, как осиновый лист на ветру.
— Конечно же, помню. Вы — Юлия, дочка месье Виталио Невитли. Мы с Вами познакомились в прошлом году на юбилее вашего отца.
Катарина действительно вспомнила эту девушку, хотя и заметила, какие с ней произошли перемены. В ней трудно было узнать того веселого кокетливого ребенка-барышню, что порхала от одного кавалера к другому. Она сильно изменилось, словно в ее судьбе произошло нечто ужасающее.
О смерти Виталио Катарина не слышала, тогда что могло довести молодую красавицу до столь печального состояния?
— Совершенно верно, — ее голос снова сорвался, и она подняла руку к горлу, после чего прокашлялась: — Простите.
— Вы больны?
— Нет… Да, то есть не знаю…
Юлия окончательно сбилась и еще сильнее занервничала. Катарина невольно насторожилась. Почему та говорила и болезненно оглядывалась по сторонам?
— Вы побледнели, — медленно проговорила Катарина. — Вам лучше всего сейчас пойти и лечь в постель…
Ее бесцеремонно оборвали, что снова было несвойственно для молодой воспитанной леди.