– Надо бы вызвать полицию. Грохот выстрелов должен был привлечь их внимание, но все-таки… – Я остановился, взглянув на Камилу. Она так и стояла, не двигаясь, с гантелью в руке. – Милая, ты как? Все в порядке?
– Ты видел эти глаза? – еле слышно спросила она.
– Что? О чем ты?
– О собаке. Ты видел ее глаза?
– Не совсем понимаю тебя… – растерянно протянул я. – А что с ними не так?
– Они были разноцветными. Один глаз зеленый, второй – карий. – Камила выронила окровавленную гантель на пол. – В точности, как у твоего отца.
***
Лысый выжил. Его дружкам повезло гораздо меньше. Камила наотрез отказывалась пройти в спальную, пока полиция и врачи не прибудут и не заберут трупы, но я решил убедиться, что нам больше ничего не угрожало.
Тощий валялся в коридоре на том же месте, где его оставил Пёс. То, что находилось у него между ног, напоминало плохо прокрученный фарш. На лице Тощего застыли боль и страх в чистом виде. Остекленевшие глаза уставились в потолок, но я готов был покляться, что они видели Пса и ничего кроме Пса.
Туша Свиного рыла распласталась прямо на нашей кровати. Белоснежные простыни, купленные месяц назад, были покрыты брызгами крови. Пес разорвал шею Свиного рыла пополам. До сих пор не понимаю, как он сделал это настолько тихо и быстро, однако рану не забуду никогда – рваную, с торчащими лоскутами кожи и жилами. Как будто шею резали тупым консервным ножом. Хорошо, что Камила этого не видела. Я и сам с трудом сдержался, чтобы не выпустить содержимое желудка наружу.
Полицейские прибыли минут через пятнадцать. Уволокли Лысого, который как раз пришел в себя, и все спрашивал насчет огромной четвероногой тварины. А трупы его дружков еще долго ожидали медиков. Я немного волновался насчет ответственности за превышение пределов обороны – знал несколько печальных примеров из судебной практики – но полицейские убедили меня, что все будет хорошо. Возможно, нас оправдали бы, даже если бы Лысый скончался от травмы. Все-таки он выстрелил не меньше восьми раз и пытался меня придушить. Его соучастников и вовсе прикончила огромная злобная собака, невесть как оказавшаяся в квартире. Полицейские не уставали спрашивать, что это была за псина и куда она делась. Просто не могли поверить в случившееся, хотя видели раны от клыков и отпечатки лап своими глазами. Я не мог ответить на их вопросы. Хотел бы ответить, но не мог.
Следующим утром я отправился на кладбище. Шел четвертый день после похорон. Для поминок было еще слишком рано, поэтому рядом с могилой отца не было никого из посетителей. И все же кто-то побывал там незадолго до меня. Кто-то с большими лапами. Я насчитал множество следов на земле, обведенной ритуальной оградкой, но ни один из них не вел наружу или внутрь. Я смотрел на черно-белую фотографию и тихо спрашивал:
– Это был ты? Неужели это был ты?
Но ответа не получал.
Тогда ко мне, наконец, пришло полное понимание того, что отца больше нет в этом мире. Отправился он на небеса или, быть может, в какое-нибудь иное место, но я принял это со всем спокойствием и испытал благодарность за всё, что он дал мне при жизни.
Ветер тихо шумел листвой. В траве стрекотали насекомые. Вдалеке слышался гул проезжающих автомобилей. Я стоял, молчал и размышлял, пока не почувствовал, что достаточно. Затем развернулся и направился в суматошный мир живых.