В конце пути лимузин остановился во внутреннем дворе роскошной белоснежной виллы.
Федора почтительно проводили в по-царски роскошные покои и оставили одного. Слегка утомленный, несмотря на свою браваду, доктор лег на великолепное ложе и уснул, как убитый. Проспал он около суток, проснувшись только один раз - когда включился кондиционер, что бы охладить воздух в комнате. Выключив его, Федор вновь погрузился в сон.
Проснулся он от неощутимого чувства опасности, никогда его не подводившего. В другом конце дома, не слышимый человеческим ухом, но доступный обостренным чувствам человека-огня, шел спор. Двое мужчин, молодой и старый, оба в одеждах вождей, не могли прийти к единому мнению.
- Почему нельзя убить его сейчас? Просто убить? Зачем мы принимаем его в своем доме? - спрашивал молодой.
- Гостеприимство йира - священно, - степенно отвечал старый, - Он будет нашим гостем до тех пор пока все не свершится, и твоя задача, что бы он не смог покинуть приделов этого дома.
- А потом? - молодой уже предвкушал ответ, но собеседник его разочаровал.
- Потом он уедет. Никто не должен причинить ему вред. У себя, на Севере, он важная шишка.
- Все равно, кто он на севере! Против магии йира ничего не стоит ни один белый! - вскипел молодой.
- Пусть так, - кивнул головой старый вождь, - Но никто не скажет, чем он может нам повредить...
Федор перестал прислушиваться. Значит, его судьба, не смотря на все клятвы и заверения, вовсе не решена. А вот судьба Озижи - да. Что же. Придется разбираться прямо сейчас.
Федор встал с королевского, по размерам и убранству, ложа, прошел на огромный балкон, огляделся. Балкон нависал над обрывом, как ласточкино гнездо, над ним была отвесная стена. Убежать отсюда можно было, только улетев на крыльях. К счастью для Федора и к несчастью для его охранников, крылья у него были. Феникс подпрыгнул в воздух и, взмахнув, из неоткуда появившимися крыльями, полетел, оставляя за спиной белоснежный дворец, с каждым взмахом призрачных крыльев приближаясь к зачарованному лесу, постепенно превращаясь в птицу цвета огня.
Древний, как время, огромный лес стоял, как стена, ограждая свои секреты. Но для Федора он не был преградой, и огненная птица легко проникла в темно-зеленые глубины. Летел он долго, пока не увидел в самой гуще леса маленькую прогалину, куда достигали лучи света, но не росли деревья. Там, в самом центре, стояла крошечная хижина, сделанная из ветвей и коры деревьев. Над крышей хижины курился дым, запах которого феникс узнал сразу.
Федор спикировал с ясных небес и солнечным лучом пробравшись в хижины, осмотрелся. В крохотном домишке не было никого, но в самом центре горел маленький костерок и над ним висел горшок с варевом, чей запах, запах боли, горя и гнева, запах бессилия и болезни, запах страдания и тоски, феникс почувствовал еще на побережье. В горшке варилась голова воина, сердце женщины, печень жреца и множество еще более ужасных ингредиентов. В горшке варилась порча для целого рода.
Беляев в который раз поразился, как такой бессистемный, на первый взгляд набор жестокостей и бессмысленных слов порождал мощную и действенную магию. Людскую магию не могли понять даже самые мудрые колдуны из Первых.
Решив подождать хозяина горшка, Федор пятном солнечного света застыл на земляном полу. Ждать долго не пришлось. Вскоре в жилище вошла старая женщина в сопровождении совсем молоденькой девушки. Они жарко спорили.
- ...Но ведь он будет проклят, мама! Если ты сделаешь....
- Замолчи! Как ты думаешь, что будет, если он напишет завещание?! Это не просто слова, это...
Федор вырос перед женщинами огненным вихрем и схватил старшую за горло.
- Дух Огня! - закричала молодая женщина и без чувств упала на землю.
Беляев встряхнул мать:
- Это ты все затеяла?! Ты наслала дождь, неурожай и неудачу на род Н’Гачу, что бы старый Мбеле принес Духу Дождя дочь своего сына?
- Смилуйся! - прохрипела женщина.
Федор отпустил руку.
Старуха упала к его ногам, как куль.
- Милостивый Дух Огня! - начала она ритуальные славословия, - Оберегающий нас ночью! Согревающий наше молоко! Жарящий нам мясо! Посмотри внутрь себя! Ты видишь правду!
Федор не слушал причитания старухи, а рылся в ее памяти. Ситуация получалась плохая.
Отец Сюзанны, в обход закона, наперекор воле предков захотел передать горячо любимой дочери огромный сапфир, что его в его роду переходил только от отца к сыну. Он написал завещание, где в случае его смерти камень, наряду с еще какими-то ценностями переходил ей. Сын верховного жреца, воспитанный в Европе и получивший образование в Советском Союзе, он ни в грош не ставил старые родовые легенды.