- Вот, например, - указал на лежащую на прилавке очередную книгу. На тисненой коже не было ни названия, ни эмблемы. Федор аккуратно открыл верхнюю крышку.
- «The Demonolatries» Remigius. Что интересно... Да... издана она в 1630 году... Это важно - видите типографский брак? 1522 год... Да, хорошая книжка. Больше ста лет держали набор...
Разговор о стоимости не затянулся, и Федор, довольный сходной ценой, покинул гостеприимные стены. Через пять минут после того, как Беляев отъехал от магазина, в полутемное помещение вошел странноватого вида посетитель и прямиком направился к прилавку. Александр Викторович, увидев его, поменялся в лице, но тут же переменился еще раз, приклеив к лицу приветливую улыбку.
- Добрый день, - пискнул антиквар.
- Итак? - посетитель по-собачьи наклонил голову.
- Он взял Ремигия, - промямлил букинист, отчаянно желая оказаться сейчас в другом месте.
- Хорошо, - сказал посетитель и вышел из магазина.
Антиквар, продолжая улыбаться, вытер со лба холодный пот.
Глава 10.
Федор в доме Кузи «просматривал» купленные книги. В лаборатории Кузьмы он перекладывал книгу на стол для работы, тщательно чертил над ней руны, отчего они вспыхивали в воздухе и тут же гасли. Федор удовлетворенно кивнул оба раза. Третьей была «Demonolatries». Руны вспыхнули и начали хаотически метаться. Федор отложил эту книгу и проверил последнюю. Все было в порядке. Отложив три книги, как «годные», Федор подробнее занялся Ремигием. Через некоторое время он пришел к выводу, что сама по себе книга не опасна, и начал тщательно осматривать ее переплет. Это дало лучшие результаты - через несколько минут он нащупал небольшое утолщение в корешке переплета. Остальное было делом трех секунд - из корешка был извлечен тончайший листок кальки. На нем готическими буквами было написано «Возвратить «Deis Irae» от Петра Прокофьевича, поставить в известность Совет». Увидев это, Федор дернул головой, как от удара. Он узнал почерк.
Когда Кузьма вернулся домой, Федор был в библиотеке. Вокруг него стопками и россыпью высились горы книг.
- Привет, Кузь.
- Привет.., - Кузьма озадаченно осматривал разгром, царящий в комнате, - Мамай, что ли приходил?
- Да, привет передавал! Где дневники Петра?
- У тебя...
- Деда!
- Мать твою! Ты из-за этого все перерыл?! Они в кабинете! И всегда там были!
- Оп-па! То-то я смотрю, что не так что-то! Ладно, убери здесь.
Федор прошел мимо Кузьмы в кабинет, что был напротив библиотеки, что-то бормоча о том, что живут как баре, кабинеты у них, библиотеки, бедному врачу из коммуналки и заблудиться впору.
Кузя, достаточно хорошо осведомленный о жизни Федора и видевший кое какие из многочисленных дворцов и апартаментов, что в разные времена принадлежали Беляеву, только головой покачал. Перспектива всю ночь разбирать завал, устроенный Федором, нисколько его не привлекла, и он потащился за Федором в кабинет, но был остановлен гневным рыком:
- Я, кажется, сказал, порядок навести!
Кузьма беспрекословно вернулся в библиотеку. Расставляя книги по полкам, и тихо матерясь, Кузя размышлял о том, что именно Федор искал в дневниках деда. Его размышления прервал Федор:
- Заканчивай уже тут бардак разводить! Где эти дневники?!
Кузя, почувствовав неладное, рысью побежал в кабинет. Самые худшие его опасения блестяще подтвердились - кабинет выглядел точно так же, как и библиотека. Вынутые из шкафов книги, расставленная, где попало, мебель, выставленные на стол статуэтки, снятые со всех полок, эстампы в беспорядке прислонены к столу.
- Ну и где они?! Все обыскал!
Кузя молча подошел к большому письменному столу XVIII столетия, в свое время привезенному Федором из Европы, открыл третий ящик, достал пачку переплетенных в коленкор тетрадей и молча же протянул их Федору.
Федор взял их и ушел, тоже не сказав ни слова. Кузьма, со вздохом, принялся убирать в кабинете, расставлять книги и статуэтки на место, измышляя для Федора самую страшную месть.
Через час Кузьма закончил в кабинете, вернулся в библиотеку и застал там Федора, напряженно листавшего дневники деда. То, что Федор читал тщательно зашифрованные записи, как ноты с листа, всегда восхищало Кузьму, но в этот раз он был слишком обозлен внеплановой уборкой, чтобы оценить интеллектуальную мощь Хранителя. Он принялся наводить лоск на библиотеку, косо посматривая на друга и учителя.
- Вот что, Кузь, извини, что я тут набезобразничал, но тут вот какое дело вырисовывается... «Deis Irae», знаешь что это такое?
- «День Гнева». Часть заупокойной мессы...