Федор покачал головой. Кузя рискнул еще раз:
- У нас в библиотеке была такая книга. Она обозначена в каталоге, но я никогда ее не видел. Она была украдена у деда, очень давно.
- Более семидесяти лет назад. В 19 году.
Федор вертел в руках листок, затем бросил его на стол.
Кузя подошел и взял записку. Внимательно прочитал.
- Значит, вот она куда пропала. Проклятая книга.., - сказал Кузя.
- Одно из самых подлых изобретений святого отца Крионсо. Чужое время. Только книга одна не работала.
- Было еще какое-то приспособление.
- Часы, разумеется. «Триумфальное время». Время и смерть меняются местами. Время становится палачом других людей, накапливаясь у носителя чужого времени. Сам я их не видел, но слышал, что они обладали гипнотической силой. Все об этих часах говорили шепотом.
- И что теперь? - риторически спросил Кузя, - Петр Прокофьевич умер три, нет четыре года назад. Его великолепная коллекция книг разошлась по антикварам, да и мы с тобой много чего оттуда купили.
Федор пожал плечами:
- Я это прекрасно помню. И приехали мы на остатки - оба были в отъезде, - он положил рукописи на стол, - Ладно. Я поехал в город, извини за разгром. Нужно поговорить кое с кем.
- Да все нормально. Только ты у меня спрашивай, когда что-то ищешь.
Федор кивнул. Кажется, он не слышал последних слов Кузьмы, он был слишком занят своими мыслями.
Приехав в город, Федор первым делом позвонил племяннице покойного профессора Петра Прокофьевича Климентьева и без обиняков спросил, где сейчас находится книга в алом сафьяновом переплете, написанная латинской бессмыслицей. Женщина замялась, но ответила, что книжку забрал ее внучатый племянник, Алексей. Дала его телефонный номер.
Федор позвонил Алексею. Алексей про книжку помнил, но помнил он также и то, что оставил ее вместе с другими ненужными вещами у своей бывшей жены. Где живет бывшая жена? Не знает, но недавно звонила и номер ее телефона он может дать.
Федор позвонил по новому номеру. Трубку взял мужчина.
- Добрый день.
- Здравствуйте. Вас доктор Беляев беспокоит.
- Очень приятно, - голос звучал несколько озадачено.
- Могу ли я услышать Ангелину?
- Ангелины... нет дома. Она... за границей.
- А когда она вернется?
- Боюсь, что она уже не вернется.
- Вот как. У меня вот какое к ней дело - ее бывший муж, когда уезжал, оставил среди прочих вещей маленькую красную книжечку...
- «Deis Irae», - перебил его собеседник.
- Именно! - голосом обрадовался Федор, на самом деле, мучительно недоумевая, почему его собеседник до сих пор не бросил трубку.
- Вы можете продемонстрировать какие-нибудь доказательства, что книга принадлежит Вам?
Мысли у Федора полетели, как хищные птицы на добычу. Его собеседник даже не спросил, что за дело Федору до этой книги...
- Могу, - тусклым голосом ответил Федор, хотя никаких доказательств у него, естественно, не было.
- Хорошо. Приезжайте завтра в четыре часа.
Его визави продиктовал адрес. Федор записал его на пачке «Беломора» и, поблагодарив, дал отбой.
После этого он сразу же позвонил Кузьме:
- Привет, Кузя, это снова я. Слушай, завтра тебе надо будет съездить, в одно место... пиши адрес. Рабфаковский переулок. Знаю, что у черта на куличиках. Да. К четырем. Мутновато. Он просто спросил, есть ли у меня доказательства, что книга принадлежала мне. Да. Повнимательнее будь. Ага.
В два часа следующего дня Кузьма, тщательно замаскированный под субъект бескрайнего строительства, расстилавшегося вокруг Рабфаковского переулка, осматривал искомый дом. Дом стоял хорошо, на отшибе. И убить и закопать - никто и не заметит. И впечатление производил соответствующее. Облупленные стены и многочисленные пустые провалы окон наводили бы на мысль, что дом вообще не обитаем, если бы не вывешенные простыни, полотенца и нижнее белье в других окнах. Было странно, что в таком месте вообще может назначаться встреча. Кузя сидел и терпеливо, как снайпер, ждал событий.
События начали разворачиваться часам к трем. К дому подъехали два тяжелых внедорожника, из их недр посыпались люди и тут же рассеялись в недрах бескрайней стройки-помойки. Кузя отметил места их дислокации и продолжил наблюдение. Внедорожники уехали, снова воцарился покой. Минут через пятнадцать к дому подъехал еще один автомобиль. Нормальный раздолбанный «жигуль», вполне возможный в такой обстановке, но из него вышел мужчина в кашемировом пальто и шарфе из шелка-сырца. Кузьма отметил, что, несмотря на легкость, с которой человек шел, он что-то придерживал под полой своего роскошного пальто. Все это нравилось Кузе все меньше и меньше. Федор не зря, со своей привычкой к лаконичным, но точным описаниям, назвал все это «мутноватым».