В другой раз Федор, несомненно, отдал бы должное этому зрелищу, но сегодня он был слишком озабочен другими вопросами, чтобы отвлекаться на созерцание, даже таких совершенных, женских форм.
- Что ты сказала Отцу и Матери?! - продолжал орать Федор, - Почему все думают, что я отец твоих детей?! Или... - добавил он уже тише, - Я и есть их отец? - прошептал Федор.
Александра на ощупь подобрала одеяло и натянула его до подбородка. Переводя взгляд с мужа на бывшего любовника, женщина покачала головой:
- Нет, их отец - Коля. Тебе Мать сказала?
- Правда? От Коли? Не врешь? Или ты до сих пор меня боишься?
- Да нет же, нет! Они от Коли! Стала бы я бояться кого-нибудь, если родила от Вас!? Да они бы мне ноги не то, что целовали - вылизывали бы!
Федор сел на край кровати и обхватил голову руками.
- Сань, Федь, вы о чем оба говорите?! - подал голос Николай.
- Ни о чем, Коль, уже ни о чем... Твоя баба сумасшедшая, когда от тебя залетела, наврала своей матери, что от меня. И что я, что бы ее себе не брать, подарил ее тебе...
- Стоп... Она.., - Николай часто заморгал, что-то вспоминая, - Потом прояснился лицом, - Да нет же! Она позже забеременела, чем ты нас познакомил... На год почти...
- Да я-то знаю... Другие - нет.
- А почему ты не могла правду сказать?! - обратился Николай к жене.
Александра отвернулась. Молчание стало напряженным.
- Ты человек, Коль. Полуоборотни от человека - это очень плохо... Их рождения... стараются не допускать... - ответил вместо женщины Федор, - Не из-за какого-то бессмысленного поверья или обычая... Им просто... хуже, чем просто оборотням. Они дольше взрослеют и тяжелее перенимают знания... А у Котов и так короткая жизнь. Им некогда нянчить инвалидов.
- Я бы ее защитил!
- Ты бы больше ее никогда не увидел, - устало покачал головой Хранитель, - Просто бы не увидел... Простите, ребята... Я... как услышал про это... Прости Коль, что я так... вломился...
- Да ладно... Мне бы такое сказали... Я бы не так вломился.., - махнул рукой Николай, - Будешь завтракать?
- Буду, спасибо.
За завтраком Федор был приветлив, спокоен и очень мил, ни словом, ни жестом не выдавая того, что ему предстояло. Простившись с Николаем и Александрой, Федор поехал прямо домой. Пройдя в свою комнату, Федор сбросил одежду на пол, надел халат, сел в кресло и уснул, как убитый.
Как только Федор въехал в город, он ощутил напряженность, витавшую в воздухе. Город словно затаился, ожидая чего-то страшного. Беляев, не спеша, ехал по городу, всей кожей ощущая, что из окон, приоткрытых дверей, чердаков, еще черт знает каких щелей, на него смотрят сотни глаз. Несмотря на то, что он очень устал, и больше всего на свете хотел спать, он поехал сразу на кафедру, не желая, что бы его беспокоили еще и дома.
Проснувшись поздним вечером, он некоторое время сидел, собираясь с мыслями. Он точно зал, что делать, и это знание давило на него, как каменная плита. Переборов неодолимое желание заняться чем угодно, но не решением данного опроса, Федор встал, оделся и, выпив пару чашек кофе, спустился во двор. Сев в машину, Федор несколько минут просто сидел на водительском месте, собираясь с силами. Затем, сжав волю в кулак, он резко стартанул, стараясь не растерять решимость. Его путь вел к Дому клана Псов. Разговор предстоял страшный, хоть и очень короткий.
Большой дом, в котором жили Псы, был полностью черный, будто вымерший. Ни одно окно не светилось. Федор подъехал к совершенно темному парадному и посигналил. Никто не отозвался. Федор достал мобильный и набрал привычный номер. Выслушав серию гудков, он положил мобильный в карман, дал газ, привычно маневрируя, оказался точно напротив входа в дом, и резко газанул. «Хаммер» с первого раза выбил металлическую дверь в парадную, Федор отъехал на некоторое расстояние и заглушил мотор. В дом он входить не собирался и теперь терпеливо ждал, как поведут себя Псы на столь неприветливое обращение.
Ждать долго не пришлось. В нескольких окнах зажглись огни. Затем переместились. Вернулись. У Беляева зазвонил телефон.
- Ты хотел говорить со мной?
- Нет, - пожал плечами Федор, - Вот бы вы все мне сдались, говорить с вами со всеми. В Законе сказано, что слова должны быть произнесены и услышаны. Нигде не сказано, кем они должны быть услышаны. Я скажу эти слова даже не кошкам. На самом деле им - все равно. Даже после того, что вы пытались сделать с Младшей. Я скажу... Крысам. Вот они... они порадуются... Вы этого хотите?
- О каких словах Вы говорите, Старейший? - голос в трубке стал другим.
С ним теперь говорила Мать Псов.
- О самых главных словах, Мать.
- Старейший! Мы хотели принести священную жертву!
- Я знаю, что вы хотели. Вы хотели убить Младшую. Вы отказались отдать ее мне. Никакие слова сожаления не послужат оправданием преступления.