- Когда вы и ваши праотцы пришли сюда и остались жить, разве только я провозгласил закон, что Младшие священны?
- Нет, Хранитель! - звонким, словно апрельская капель голосом отозвалась Танцующая, - Я хорошо помню этот день. Все мы собрались тогда на Первый Совет.
- Это было первое, о чем договорились глупые смертные, - густым баритоном поддержал ее Лич, обычно молчавший, как могила, - Это - самый первый закон. Я - поддержал его. В тот день я назначил преемника...
- Я тоже помню тот день, - вступила в разговор Алая Ведьма, - Я еще не была тогда членом Совета. В тот день я стала Младшей. В тот день этим законом была спасена моя жизнь.
- Меня тогда не было на свете, - спокойно сказал Отец Медведь, - Из двутелых - никого еще не было... Кроме Хогена, конечно. Триста лет для нас слишком долгий срок. Но рассказы своего отца я помню.
- Именно. Наши Отцы и Матери рассказали нам об этом, - поддержал его Отец Крыс.
- Хорошо, что вы все это помните. Теперь вы примите решение, что сделать с Хозяином Псов. Вы, а не клан Котов и не я. Сегодня я решать не могу. Все, наверное, знали то, что скрыла от меня прежняя Мать Котов.
Федор оглядел стол, за которым сидели потупившиеся существа. Только лич сидел, не опустив головы. Федор взглянул в его льдистые мертвые глаза, и лич кивнул, не отводя взгляда.
Псы недоуменно переглядывались. Похоже, они тоже, как и Хранитель, не знали той всем известной тайны.
- Все знали, - констатировал Федор. Налив себе вина в золотой кубок, он выпил его и поставил на стол, - А я, вот, не знал. Поэтому я не стану судить клан... покусившийся на... мою дочь и внучку.
С последним словом Хранителя все посмотрели на Мать Котов. Она сидела, прямая как натянутая струна, глядя прямо перед собой.
- Клан Котов тоже не будет принимать участия в сегодняшнем совете. Их чувства слишком сильны сейчас, что бы они могли рассуждать здраво. Мы все разделяем их гнев, но сила Совета - в справедливости. Поэтому ни я, ни они, участвовать в сегодняшнем суде не будем. После того, как вы примете решение, я вынесу приговор, как Хранитель города.
Часть 3
Федор сидел за столом в комнате в коммуналке и разглядывал грандиозный подсвечник. Мыслей не было. Что может решить Совет? Чтобы он не решил, будет плохо. Будет страшное время.
Но даже не это грызло его сейчас. Псы не пришли к нему. Десять лет... Они не пришли к нему, считая его слабым Хранителем? Или они уже тогда были отравлены наговорами Вершителей?
Вершители. Поклонники невидимого Бога, твердо верящие в то, что весь мир должен быть приведен в порядок. Последнее столкновение с прихвостнями Вершителей оставило странный отзвук в душе у Федора. Или это были не они? Он не мог разобраться...
***
Федор шел на Моховую, глубокой ночью ощутив потребность в комфорте. Привычно свернув в переулок, что бы сократить путь, Федор отметил про себя, что в темном проходе не горело ни одной лампы. Врач раздраженно подумал, что надо быть Первым, что бы видеть в такой тьме. Прямо как дома побывал! Неожиданно перед ним возникли три силуэта еще более темных, чем окружающая их тьма.
- Здравствуй. И прощай, - раздался тихий свистящий голос.
Беляев прищурился. Перед ним в самом темном месте подворотни стояли трое мужчин. Один из них стоял чуть в стороне, вертя в руке цепочку со странной формой кулоном. Врач тут же узнал в нем амулет, что был в ходу у некромантов в эпоху Ренессанса. К сожалению, за давностью лет, он начисто забыл, какого эффекта достигал применивший эту игрушку.
За спиной Федор почувствовал движение и резко развернулся. Там тоже стояло три молодых мужика, небрежно одетых в десантную форму без знаков отличия.
- Кто вы такие? - Федор вздохнул, приготовившись выслушивать привычные угрозы, но его противники, не пошевелив ни единым мускулом на каменных лицах, пошли на него, на ходу доставая десантные швейцарские ножи.
- Мы - твоя смерть, - сказал тот же человек, что приветствовал Федора.
Федор закрыл глаза и тут же понял, что за талисман сжимал в руках предводитель этой банды - на его внутреннее зрение накинули «Завесу» - древнее заклинание, лишающее способности видеть невидимое, и не дающее возможности открыть глаза, пока заклинание не будет снято. Федор глубоко вздохнул и сложил руки на груди «цветком Тьмы».
Воздух пришел в движение возле его правого плеча, и он тут же перехватил руку с ножом. Хрустнуло запястье, его противник взвыл и Беляев «утином клювом» с левой руки перебил тому трахею. Тяжко упало тело, Федор легко переступил через упавшего и отразил удар нунчаков, левой рукой вырвав горе-мастеру запястье и завладев орудием смерти. Правой рукой он перебросил нападавшего себе за спину. Раздался характерный булькающий звук - в брюшную полость был нанесен проникающий удар, предназначавшийся врачу. Через мгновение раздался пронзительный крик смертельно раненого человека - боль в руке и боль от раны наконец-то сошлись вместе в затухающем сознании, превратив агонию в настоящий ад.