Нет, все сработали достойно – и заказчик доволен, и самим не стыдно.
Единственный во всем этом минус – что-то эти опарыши стали Ефиму Аркадьевичу надоедать. А также колготки, ставшие на тридцать процентов прочнее, телевизоры, которые на сорок процентов ярче, и шампуни, делающие волосы на восемьдесят процентов сильнее (формулировка, наповал убивавшая бывшего физика-экспериментатора Береславского).
Друг и компаньон его Сашка Орлов, конечно, видел губительные последствия таких мозговых атак, но без странных идей Береславского «Беору» пришлось бы тяжко. И лекарство, в общем-то, было известно: заслать рекламного профессора куда подальше, в прямом смысле этого выражения. Глядишь – успокоится.
Но только не этим летом. Прошлой осенью купили очередной печатный станок, еще не погасив полностью лизинг по предыдущему, с нового года им подняли цены на аренду помещения. А как выросли зарплаты – без какого-либо роста умения и трудолюбия – даже говорить не хочется.
Вот почему Орлов вошел в кабинет к отдыхавшему от червяков компаньону без радостной улыбки на лице. Вывалил на стол ворох бухгалтерской документации и пару листов с итогами финансового анализа прошедшего месяца.
– Отстань, а? – вяло попросил рекламный профессор. – Ты же знаешь, засыпаю я от твоих циферок. Выдай, сколько положено, и все. Можно подумать, я тебя буду проверять.
О, как раз этого-то подумать точно нельзя! Не опускается его рекламно-царское величество до таких никчемных занятий, как финансовый анализ работы собственного предприятия.
– С тебя шесть штук баксов, – сказал Сашка.
– Что-о?
«Проняло», – удовлетворенно подумал Орлов. Его компаньон не был жадным. Он просто ужасно любил прибыль и терпеть не мог убытки.
Но вслух Сашка сказал:
– А ты как думал? Лето. Заказов почти нет. А фирма деньги кушает. До нуля нужно вложить двенадцать тысяч баксов.
– А занять?
Орлов помотал головой:
– Чего-то у всех тухло. Придется самим скидываться.
Ну не любил этого Береславский! Пока их, денег, не было – да и черт с ними. Но вынимать из загашника, тем более когда все столь тщательно и сладострастно распланировано…
Уже на следующей неделе ему везут чудо-фотоаппарат. Матрица – 22 мегапикселя. А какая чувствительность! А быстродействие! А оптика! Как раз за указанные выше двенадцать тысяч. А теперь придется брать его в кредит.
Нет, убытки – это отвратительно.
Ефим так их переживал, что Сашка, как правило, не морочил ему голову подобными неприятными «мелочами». Перехватывал по дружественным фирмам и приходил потом уже с прибылями. Но теперь, похоже, положение серьезнее. Может, даже придется часть персонала сократить.
Хотя с Береславским это тоже не вариант. Орлов уже знает, какая бодяга начнется: один – с нами с основания фирмы, у другой – маленький ребенок. Третья, конечно, дура и грымза, но куда ж она с таким характером от них пойдет… Короче, проще все-таки поискать денег до осени, там должно полегчать. А пока просто уменьшить себе и Ефиму зарплату. Ну, этак, скажем, до нуля.
Орлов обнародовал новую идею, вызвав горячее одобрение в массах: все же Береславский не любил откладывать приобретения, делаемые в интересах себя любимого. Уменьшение зарплаты его волновало меньше: кроме «Беора», у профессора были и иные источники дохода, основанные на личном труде вне рекламной отрасли. Он, например, преподавал, писал статьи о путешествиях, а однажды за большие (действительно большие) деньги написал книгу для одного политического деятеля. О его политической доктрине.
Доктрина оказалась хорошей. А деятель – плохим, отдал только половину обещанного. Правда, половина тоже была немаленькая: именно на нее Ефим Аркадьевич купил себе дизельный джип размером с немаленькую бытовку. Когда Береславский приволок ее из салона, такой был надутый! Сверкал ярче своего авто. Приехал на дачу, начал хвастаться дочке крутостью джипа. Дочка, будущий копирайтер, тоже тот еще цветочек, обошла это дредноут вокруг и сомнительно похвалила: «Папуль, теперь у тебя самая крутая в Москве маршрутка». Было смешно.