— Э-э… Ещё раз напоить…
— И сколько раз ты поить несчастного собрался? И да, постепенно у человека вырабатывается иммунитет к такого рода зельям и в конце концов в один прекрасный момент оно вообще не сработает. Кстати, в чистокровных семьях одно время детей специально поили такими зельями, вырабатывая у них невосприимчивость. Не знаю, как сейчас обстоит дело, но в автобиографической книге «Моя жизнь мага» Мартина Кортейна он описывал свои детские годы и вспоминал, что очень не любил те дни, когда ему давали зелья, влияющие на поведение. Книга написана двести пятьдесят лет назад.
— А если стереть память о том, что поил?
— Обливиэйт, что ли? Ну он не совсем стирает память, просто убирает ассоциативные связи. Только вот о том, что тебя напоили какой-то гадостью ты же не узнал вдруг, а сделал такой вывод в результате размышлений о своём поведении под контролем. Можно убрать результат размышлений, но не удалив воспоминаний о поведении человека под контролем ничего не добьёшься — он очень быстро придёт к прежнему выводу.
— А если удалить? В книге написано, что тот маг частенько к этому прибегал.
— Частенько, да? Ну, во-первых, затереть, а не удалить, можно только недавнее воспоминание, и чем оно ярче, тем легче. Затереть воспоминание уже недельной давности практически невозможно… Не так. Можно, но для этого требуется специалист очень высокой категории. Таких специалистов, кто способен убрать из памяти событие любой давности, наберётся едва ли пара десятков человек на всю Англию. К тому же, если маг занимался Окклюменцией и не забывает о собственной безопасности, то он легко обнаружит пробелы в памяти и восстановит стёртое. А по поводу часто… Ну вот неужели ты ничего не заподозришь, если у тебя будет много моментов, о которых ты не помнишь? Один, два, три ещё можно замаскировать, но когда больше… После чего идёшь в госпиталь и проверяешься. Следы-то вмешательства не спрячешь.
— Ладно, а клятвы?
— Что клятвы?
— Магические. Можно вынудить кого-нибудь…
— Почитай о лепреконах и про их клятвы — много станет понятно. Тем более тебе-то пока рано беспокоиться. Пока магическое ядро нестабильно, на него никакую клятву не повесишь, первый же выброс её уничтожит.
— Но у нас-то уже ядро сформировано.
— Самоуверенно. Оно ещё формируется. Вторая фиксация в четырнадцать лет, в этот момент тоже все клятвы смоет. Блин, да даже магический выброс её уничтожит в ядре. Любой эмоциональный всплеск с выбросом и нет клятвы. А что может сильнее раскачать психику, если не вызванная обманом клятва с попыткой заставить человека выполнить что-то, что ему выполнять не хочется? И, наконец, магическое совершеннолетие, которое тоже убирает все клятвы. Кстати, по той же причине у детей не может быть печати предателей крови, что бы там Малфой ни говорил про Уизли, если он вообще говорил дело, а не трепался как обычно — слышу звон, а не знаю где он. Оно начинает формироваться только после четырнадцати лет и стабилизируется в семнадцать, если не предпринять меры. И при условии наличия родового камня.
— Э-э… Грейнджер, ты говорила про окклюменцию… Она поможет защититься от Обливиэйта? — спросил кто-то из толпы.
— Нет. Она поможет обнаружить вмешательство и восстановить воспоминание. А ещё это защита от поверхностного чтения мыслей.
— Эм… Можешь порекомендовать какую-нибудь книгу?
Гермиона вырвала лист из своей тетради и быстро набросала несколько названий.
— Вот. Они все есть в библиотеке Хогвартса.
Несколько человек тут же устроились в другом кресле, изучая список. Джек же крутил книгу в руке.
— Готова поклясться, — заметила Гермиона, — что её автор маглорожденный. Причём в магическом мире себя не нашёл. Вот и напридумывал страшилок. И зельями его, несчастного, запоили, и обливиэйтами замучили, и клятвы вынудили обманом дать. Лучше ты книги Локхарта почитай, что ли, больше пользы. Если из них убрать всё его самовосхваление, то способы борьбы с реальными, а не мнимыми опасностями он описывает весьма и весьма дельные.
— Тебя совсем не задевает, что ты маглорожденная, а чистокровные гордятся своим происхождением?
— А должно задевать? — удивилась Гермиона.
— Ну ты слабее чистокровного…
— Не сейчас. Сейчас мы в одинаковом положении. Сильнее они станут в семнадцать, да и то рядом с манором, где есть доступ к их аккумулятору магии… Ладно, родовому камню, будем вежливы. К тому же сила — это далеко не главное. Сила в знании, друг, а не в силе… Если ты понимаешь, о чём я.
— Ты потому так стараешься?
— Не-а. Мне всегда нравилось учиться и узнавать новое. Так было и до того, как я узнала о магическом мире.
— Ты всё равно знаешь слишком много… Тогда скажи, в чём преимущество чистокровных?
— Гм… — Гермиона вздохнула, отложила книгу и соединила кончики пальцев, положив локти на стол. — Мои родители стоматологи…
— И что?
— Ну представь, что я тоже стану стоматологом. Потом мои дети, внуки, правнуки и так в течении тысячи лет. Как думаешь, сколько всяких тонкостей мастерства они накопят? Опишут всякие нюансы, методы лечения, составы лекарств… и всё это останется внутри семьи.
— Ты хочешь сказать…
— Именно. Могущество чистокровных — это знания. Вот и всё… если не считать того, что каждая магия требует от мага определённого… стиля, что ли. Скидывая её в родовой камень, они скидывают именно то, с чем работают. Для артефактора требуется большой контроль и тонкая работа, ему не нужна большая сила; для боевика — скорость реакции… Ну и так далее. Скидывая такую магию, они заставляют этот камень её же и отдавать. И когда ребёнок с детства растёт рядом с источником определённой силы, то она воздействует на него, подстраивая ядро под себя.
— Получается, что родовые дары тоже не шутка?
— Если ты хочешь их называть так, то да, не шутка. Правда дар не сделает тебя великим артефактором или боевиком. Просто человек более предрасположен к той или иной магии и не более. Но, если это всё не развивать, не работать, не заниматься… Талант без усердия ничего не значит. А с талантом и усердием всё равно ничего не добьёшься без знаний и умения их применять. Работай усердней, учись, не сдавайся и ты этих чистокровных, которые считают, что им всё дано от рождения, за пояс заткнёшь. Когда тебе всё даётся от рождения — нет стимула расти над собой, на этом аристократы и прогорают. Зачем трудиться, если они уверены, что у них всё есть от рождения, а стоит махнуть палочкой, как магия сама за них всё сделает?
— По-онятно.
— Тогда, с твоего разрешения, я ещё почитаю, если вопросов больше нет.
Джек тихо удалился, о чём-то размышляя. А на следующий день об этом разговоре гудела вся гостиная, ещё через день о ней, с пересказами, уже знал почти весь Хогвартс. Потому никто не удивился, когда Малфой на обеде направился к гриффиндорскому столу и остановился перед Гермионой.
— Грейнджер, я слышал, ты сказала, что чистокровность ничего не значит и старанием можно затмить их в силе…
— В силе? Малфой, кому она нужна? Сила в знаниях — это я говорила.
— То есть ты, грязнокровка, сильнее меня?
Гермиона почесала кончик уха.
— Малфой, я не понимаю, ты на дуэль нарываешься? Мне прислать секундантов? Вот, кстати, будет повод выяснить кто там круче — чистокровные или маглорожденные.
— Малфой не запятнает свою честь дуэлью с такой, как ты! — он гордо развернулся и удалился. Рядом захихикали. Гермиона, понимая, что ещё секунда и кто-то обязательно выскажется по поводу трусости Малфоя, тот психанёт и тогда дуэль неизбежна. А оно ей надо? Нужно срочно перевести внимание.
— Сайриз!
— Ась? — отозвался Джек, сидящий через три места от девочки.
— Ты спрашивал по поводу силы и чистокровных. Вот тебе пример. Что ты знаешь о Малфоях?