— Японская более универсальна и проста.
— Как следствие, менее действенная в определённых направлениях. У них разная задача. Рунная запись скорее алгоритм, который задаётся для чар, а японские печати — уже готовые заклинания. Молодец, всё правильно. — Мистер Кливен вернул тетрадь.
— А откуда вы так хорошо японскую магию знаете? Китайскую я изучала по учебникам, но там всё запутанно. А японскую вы и сами показываете. Та печать, которую вы ставили на дверь Корхейна и которую потом ставила я, это же Япония.
— Мой отец входил в комиссию по изучению японской магии после поражения в русско-японской войне. Наши маги тоже много всего просмотрели, в то время как японские маги прекрасно знали о возможностях магии западноевропейской. Потом дома он начал обучать и нас. В конце концов защита — это именно наш родовой дар и лишними никакие знания в этой области не бывают.
Появление француза внесло некоторое разнообразие. До него здесь был только один посторонний человек — учительница танцев, но с ней у Гермионы не сложились отношения и всё их общение сводилось только к танцевальному залу. Де Куарте был лёгок в общении, не комплексовал находясь среди магов и знал множество самых разнообразных историй из жизни светского общества Франции. Живя до десяти лет в аристократической семье, он получил соответствующее образование, возможно не всё помнил с тех пор, но с охотой делился с девочкой тем, чем мог. Мистер Кливен же будто бы отстранялся от всего, предпочитая больше наблюдать, чем что-то говорить. Только иногда, когда Гермиона не могла с чем-то разобраться самостоятельно, проводил дополнительные занятия, как, например, с японской магией. Всё чаще девочка, возвращаясь от Корхейна, заставала наставника за телевизором, просматривающим фильмы, которые продолжал присылать тот турист, с которым Гермиона познакомилась у посольства и с которым продолжала поддерживать связь, в свою очередь отсылая ему подарочные издания классиков английской литературы. Иногда девочка замечала, что некоторые фильмы он пересматривал по два, три, а то и четыре раза. Один раз застала его сидящим в кресле перед телевизором, по которому шла какая-то комедия без слов… Мистер Кливен сидел откинувшись на спинку прикрыв глаза… по щеке катилась одинокая слеза.
— Мистер Кливен, — встревожилась Гермиона.
Учитель резко открыл глаза.
— Вернулась? Помоги мне добраться до комнаты.
Девочка подскочила сзади, сняла коляску с тормозов и покатила её к лестнице. Маг взмахнул палочкой, и коляска плавно поплыла по воздуху наверх…
Гермиона вкатила коляску в кабинет и остановилась у стола.
— Что-то ещё?
— Нет, Гермиона, спасибо… Хотя… Знаешь… обидно понимать сколько упущено… Никогда не подумал, что большевики… грубые, невоспитанные… что они способны будут что-то построить… Я думал, что всё погибло, когда рухнул наш мир… думал, что другого быть не может… Толпа невежественных дикарей не способна создать что-то путное. Россия обречена скатиться в пропасть… А погляди ж… Мир перемолол нас и покатился дальше. И плевать ему на наши надежды, страхи, чаяния. Знаешь… повторись всё… я бы тогда на коленях приполз домой… пока не было сорок первого ещё всё можно было исправить… всё…
— Я… я прочитала историю России того времени… Это было ужасно… Вас бы казнили.
— Ха… ха-ха… вот и прежняя Гермиона Грейнджер, узнаю эту девочку, с её верой в любое написанное слово. Сколько источников ты читала?
— Что? Ну что было… много…
— Девочка, много — это не тот критерий, который здесь важен. В данном случае лучше мало, но с разных сторон. Конечно же книги с той стороны тебе были недоступны…
— Вы же сами говорили…
— И ошибался. Сильно… Девочка, односторонний взгляд на вещи всегда ведёт к серьёзным ошибкам. Послушай умудрённого жизнью человека, который многое повидал… Никогда не принимай важных решений на основе взгляда только с одной стороны.
— Получается, что и Волдеморта надо было послушать?
— Надо. Обязательно надо. Если его взгляды тебе бы понравились, поддержала бы его. Если нет, у тебя есть конкретные причины выступить против, и свою позицию ты сможешь обосновать. Не говоря уже о том, что знать противника всегда полезно. Ну-ка, где-то тут у меня есть то, что нужно… — Мистер Кливен подкатил на своей тележке к книжному шкафу, покопался в нём, вытащил три книги и положил их на стол перед девочкой.
— Все три книги посвящены исследованиям биографии Оливера Кромвеля. Написаны примерно в одно время на основе практически одних и тех же источников, в чём можно убедиться, изучив список используемой литературы в конце книги… расхождения не так уж и заметны.
Гермиона пролистала одну книгу.
— А почему так?
— Во вступлении написано. Это исследование было заказано кембриджским университетом шестьдесят лет назад некоторым своим выпускникам. Поскольку все они пользовались одной библиотекой, то и источники у них оказались практически одни и те же. Но это даже и лучше для нас.
— И что я должна сделать?
— На основе этих книг составь своё видение деятельности Оливера Кромвеля и напиши о нём. Много не надо, страниц на пять будет вполне довольно. Просто общие выводы.
— Хм… хорошо.
— Вот и ладно. Когда закончишь мы вернёмся к этому разговору.
Гермиона всегда ответственно подходила к заданию. Пусть учитель сказал, что это не к спеху, но начала готовить свой отчёт она сразу, как выдалась свободная минута. Так и выкраивала по минуте тут и там. Проштудировала одну книгу, сделала выписки по тем моментам, которые считала важными. Когда дней через десять она зашла в кабинет наставника с тетрадью, в которой записала свой отчёт, выглядела она малость пришибленной.
— Ну? — всё-таки первым заговорил мистер Кливен, видя, что девочка никак не решается начать. Обычно она более решительна.
— Я не понимаю! — вскричала она. — Я разыскала некоторые источники, на которые ссылались, всё верно. Но… Каждый одно и то же событие трактует по-своему. Один за, другой против, третий считает неважным.
— Вот в этом всё и дело, Гермиона. Именно это я и хотел тебе сказать. — Он постучал по сложенной стопкой книгам. Книги — это не истина в последней инстанции. Книги — это отражение мыслей, чувств, размышлений их авторов. Когда ты что-то читаешь, ты общаешься с автором, выслушиваешь его доводы, мнения, размышления. А вот соглашаться с ними или нет — это уже целиком ложится на тебя. Самый простой путь — воспринять написанное некритично, но это путь к падению. Я в своё время попался на этом…
— Ну вы всегда об этом говорили…
— Но всё равно ты прочитала только английские источники при изучении истории моей страны… И забыла, что я говорил про отношения между нашими странами… Когда читаешь описание врага про кого-то, к написанному стоит относиться намного более критично, чем обычно. Это касается и русских источников про Англию.
— Я поняла…
— Вот и хорошо. Так что ты написала?
Гермиона сердито покосилась на тетрадь в руке.
— Я не знаю, что писать. У меня не хватает данных чтобы прийти к какому-то выводу нужно почитать больше.
— Собираешься устроить демократические выборы?
— Что?
— Ну собрать как можно больше литературы, выписать из книг отношение авторов к событию, а потом разложить по стопкам результаты. «За» — слева, «против» — справа. Где больше листов, то мнение и победило.
Девочка обиженно надулась.
— А чем плох такой подход?
— Ты серьёзно?
— Эм… чем-то он мне не нравится, но всё же?
— Мне этот подход не нравится тем, что в нём нет твоего мнения. Ты доверяешь сделать выбор за себя. А здесь ты должна была прочитать факты! Факты, а не интерпретацию их авторами, на чём ты и сосредоточилась. И должна была сделать свой вывод. При этом мне всё равно совпало бы оно с мнением авторов или отличалось от них. Главное, чтобы ты его сделала и сумела бы отстоять передо мной. Или бы не отстоять… что тоже допустимо, если есть факты, противоречащие твоему выводу, сделанному на основании либо недостаточных данных, либо ложных.