Кливен махнул девочке.
— Иди, Гермиона. Сегодня здесь оставаться не лучшая идея. Джон, уведите дочь. Отдыхайте. И всё будет хорошо.
Гермиона убито кивнула и поплелась к выходу, отказавшись от помощи отца. Никогда ей ещё не хотелось одновременно ускорить наступление утра и задержать его…
Утром девочка подскочила с постели чуть ли не в пять утра и, если бы не родители, сразу бы помчалась в дом Кливена. Пришлось ждать. А чтобы отвлечься, отправилась на пробежку.
Сообщение от Анатолия Кострова пришло только ближе к десяти утра. Снова все собрались в той же комнате. Сам Костров заметно нервничал, посматривая на Кливена.
— Только что я получил сообщение от Сената. Они в принципе не имеют ничего против, чтобы официально признать Гермиону Грейнджер Хранителем Рода. Тем более, как я понимаю, сам род вернётся ещё не скоро, — тут он бросил взгляд на девочку. — Лет десять у нас есть. Но сенат поставил одно условие. Когда… появится… наследник, один из его представителей должен курировать… воспитание.
— И как они не поставили условием переезд Гермионы в Россию? — хмыкнул Кливен.
— Некоторые так и хотели, — мрачно отозвался Костров. — К счастью, здравомыслие победило.
— Майор…
— Что, генерал?
— Ответь честно… ты где служишь? В вашем комитете?
— Да. Председатель комиссии.
— О-о… — Кливен пояснил для Грейнджеров. Комитет — аналог аврората в Англии, только функций больше. Комиссия — структура в комитете, отвечающая за… гм… внешние связи.
— Разведка и контрразведка, — пояснил Костров. — Я возглавляю эту комиссию.
— Почему тогда майор? — удивился Кливен. — Должность не майорская.
— Вы просто не поняли. Майор — мой позывной, а не звание. Так меня подчинённые называют ещё с афгана.
— Приходилось воевать?
— Оказывал помощь в плане магической поддержки. Местные что-то там намутили с тёмной магией. Пришлось полазить по горам вместе со спецподразделениями.
— Понятно… — Кливен задумался. — Я знаю, кого подчинённые могут называть майором, даже если этот майор уже давно в генеральских званиях… Вот что, майор! Вот моё последнее и окончательное условие: куратором Гермионы от сената станете вы.
— Что?! — Костров даже задохнулся от неожиданности.
— И вы станете крёстным отцом наследника.
— Генерал, вы не сошли с ума?
— Это вы полагаете, что я сошёл с ума и отдам ученицу на растерзание этим вашим сенаторам. Знаю я повадки этих… Ведь наверняка начнётся борьба за родовое наследство, в котором Гермиону постараются использовать каждый в своих целях. Без покровителя, какие у неё шансы противостоять им? Майор, вы же сами заинтересованы в том, чтобы она осталась независимой от всех… А потом, род Мишиных ведь будет очень благодарен тем, кто поддержал его в трудную минуту. Вам нужен свой представитель в сенате?
На этот раз Костров задумался крепко. Остальные молчали.
— Что ещё? — поинтересовался Костров, наконец.
— Клятву, что до магического совершеннолетия Гермионы рядом с ней не появится ни одного представителя сената, кроме куратора.
— Вы буквально подталкиваете меня… вы же знаете, что мне ответил сенат?
— Знаю, — майор, — улыбка Кливена превратилась в оскал. — В этом доме от меня нет секретов. Они вам велели соглашаться на любые условия, так что у вас есть все полномочия. — Кливен повернулся к Гермионе. — Вот тебе ещё один урок… Наверное, последний… как важно чётко формулировать магические контракты и условия. Отдавший приказ вам ведь, наверняка, маглорожденный, майор?
— Да, — мрачно буркнул он. — Получит у меня при возвращении.
— Это ваши проблемы. Но сейчас из-за этой формулировки здесь вы, и только вы, являетесь сенатом и любое ваше решение — это решение всего сената, которое отменить они не смогут.
— Почему вы выбрали меня?
— У меня был на примете другой человек, но пообщавшись с вами, считаю, что вы более подходите для этого. Вы честны. Вижу, что пользуетесь авторитетом среди подчинённых… и руководства, раз они направили сюда именно вас. Итак, ваше решение, майор? Что вы мнётесь как гимназистка?
Костров снова задумался. Потом видно что-то решил и встал.
— Я принимаю условия. Я, Костров Анатолий Викторович, принимаю на себя кураторство над Хранителем Рода Мишиных до её совершеннолетия. Я, Костров Анатолий Викторович, клянусь магией и жизнью стать крёстным отцом будущего наследника и позаботиться о том, чтобы он вырос достойным человеком. Клянусь выполнять все свои обязанности достойно, соблюдая интересы курируемого Хранителя и будущего наследника. Я сказал! — Костров поднял руку вверх с зажатой в ней палочкой. С неё сорвалась белая лента, которая оплела на мгновение майора и словно впиталась в него.
Рука с палочкой опустилась.
— Вы довольны генерал?
— Да… — Кливен устало откинулся на спинку стула, но выглядел он при этом словно… помолодевшим.
Третий из делегации от сената, всё это время молча наблюдавший за происходящим, нахмурился. Пристально вгляделся в расслабленного генерала.
— Не может быть, — прошептал он ошарашенно.
Костров с некоторой паникой повернулся к нему.
— Что случилось, Витя?
— Я… я должен это проверить. — Он вдруг бросился к сидящему в инвалидной коляске генералу так стремительно, что чуть не опрокинул его. Выхватил палочку, и начал водить вокруг удивлённо наблюдавшего за ним Кливена.
— Что-то не так? — вежливо поинтересовался он.
— Виктор Тихонов — наш специалист по разным проклятьям, — пояснил Костров и добавил: — мы же знали с кем придётся иметь дело.
Тихонов попятился, не сводя взгляда с Кливен, споткнулся и чуть не загремел.
— Невозможно… Но…
— Может всё-таки объяснишь, в чём дело? — уже не скрывая раздражения потребовал Костров.
— Клеймо…
— Что клеймо? Виктор, давай говори уже, не тяни кота за хвост.
— Когда мы пришли, я отчётливо видел у генерала клеймо предателя крови.
Мистер Кливен чуть улыбнулся, глядя на ошарашенное лицо Кострова.
— А вы в самом деле полагали, что нарушения кодекса рода проходят бесследно и что игнорировать его можно безнаказанно? В моё время маглорожденные очень завидовали власти и влиянию чистокровных родов… Но знаете… они ведь были свободнее нас. И ни один маглорожденный никогда в принципе не может получить клеймо предателя крови… чтобы он ни сотворил. Нас же кодекс вязал по рукам и ногам. Но нас обвиняли в сдерживании прогресса, даже не давая труда задуматься над причиной консервативности древних родов.
Костров поморщился.
— Мы уже осознали ошибки прошлого, не надо нас агитировать. Так что там тебя удивило, Виктор?
— Клеймо исчезло.
После слов в комнате воцарилась тишина. Грейнджеры, да даже и Гермиона, не понимали, что это значит, остальные были настолько ошеломлены, что лишились дара речи. И больше всех сам Кливен.
— Это точно? — наконец хрипло спросил он.
— Я несколько раз проверил.
Кливен замер, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Вдруг он всхлипнул и спрятал лицо в ладонях, откуда раздалось сдавленное рыдание. Все замерли, настолько эта реакция не вязалась с железной выдержкой генерала, демонстрируемой до этого. Сейчас же перед ними сидел рыдающий старик… но при этом когда он поднял лицо, он улыбался… Улыбался открыто и радостно, а по лицу продолжали катиться слёзы.
— Спасибо, — прошептал он. — Господи… Спасибо… Гермиона, девочка…
Гермиона подскочила к учителю, словно сообразив, что нужно делать. Тот прижал её к себе.
— Девочка… спасибо тебе… ты… ты не представляешь, что для меня сделала… мой свет в окошке… мой спаситель… будь счастлива, девочка…
Кливен откинулся на спинку кресла, продолжая улыбаться и прикрыл глаза… расслабился. Всё его лицо выражало совершеннейшее спокойствие.
Тихо звякнул и распался на две половинки ученический браслет на руке Гермионы, где-то наверху дома завыл домовой… Календарь на стене показывал тридцать первое июля тысяча девятьсот девяносто первого года.