– Держи их! – страшным голосом завопил кто-то, и от звука стрелы из арбалета, вонзившейся в одно из оконцев дома, к которому прижался Жоан, у него зазвенело в ушах.
– Уходим! – крикнул один из бандитов.
Повторять не пришлось, и они в мгновение ока растворились во тьме, оставив на земле своего агонизирующего сообщника – того, что был вооружен копьем. Жоан, задыхаясь, прислонился к двери, не веря тому, что произошло. У него болели плечо и спина, тем не менее он испытывал неописуемый восторг и облегчение. Только что он родился заново. Во тьме он узнал Никколо, все еще сжимавшего в руках аркебузу, и некоторых из своих мастеров и подмастерьев, вооруженных арбалетами и шпагами.
– Как вы? – спросил флорентиец.
– Жив пока и искренне удивлен этому, – ответил Жоан, силы и настрой которого вернулись к нему, когда он увидел своих людей. – Особенно после выстрела из аркебузы и арбалета, которыми вы могли прикончить меня в темноте.
– Альтернативы не было, Жоан, – попытался оправдаться Никколо. – Это счастье, что вы стали кричать. Мы узнали ваш голос и поняли, что на вас напали. Положение было аховым, и я решился пойти на риск.
– Я знаю, друг мой. Прекрасно все понимаю. Вы спасли мне жизнь. Спасибо.
И Жоан обнял Никколо.
– Благодарите синьору Анну. Она беспокоилась о вас и отправила нас на дорогу к Ватикану.
– Конечно, я поблагодарю ее. Не сомневайтесь в этом.
И, опираясь на своего друга и подмастерья, Жоан, не помнящий себя от счастья, что вновь окружен своими близкими, направился к книжной лавке. Позади на площади остался лежать поверженный бандит, и никого не волновало, жив он еще или мертв.
«Я чуть не погиб из‑за своей идиотской гордости», – написал Жоан в своем дневнике несколько дней спустя, когда его раны начали затягиваться.
Анна облегченно вздохнула, увидев Жоана, сопровождаемого Никколо и подмастерьями. Они шутили, приближаясь к дому, но она мгновенно поняла, что с ее мужем не все в порядке, ибо при ходьбе он опирался на флорентийца, а его лицо кривилось в болезненной гримасе.
– Что случилось?
– Ничего особенного, неудачная встреча на дороге, – сказал Жоан, заставляя себя улыбнуться. – Все образуется.
Анна тут же оценила ситуацию и с помощью Никколо помогла Жоану подняться в комнату, где сосед-эскулап в скором времени оказал ему необходимую помощь. Он заверил, что рана на спине была поверхностной, убедился в том, что ее хорошо продезинфицировали, и удостоверился, что удар в левое плечо не задел и не сломал кость. Жоану несказанно повезло, и он мог жить обычной жизнью.
– Те, кто на вас напал, имели отношение к Хуану Борджиа? – спросила Анна с тревогой в голосе, когда они остались в спальне одни.
Анна прекрасно осознавала, насколько Жоан был обеспокоен поведением папского сына, и его беспокойство стало передаваться и ей. Конечно, Анне льстили знаки внимания и то, что этот прекрасно выглядевший молодой человек выделял ее из ряда других, поэтому она тоже относилась к нему с симпатией. С излишней, надо признать. Поначалу Анна была уверена, что с изяществом и непринужденностью управляла все более недвусмысленными намеками герцога, но теперь она начала сомневаться в этом.
Соперничество между двумя мужчинами меняло кардинальным образом все: отныне она боялась за жизнь своего супруга. В лавке Анна вела разговоры со многими посетителями, и все они сходились в отрицательной оценке поведения Борджиа.
– Нет-нет. Это были просто бандиты, – ответил Жоан. И, увидев недоверчивый взгляд жены, твердо повторил: – Это были бандиты, уверяю вас.