– И что же теперь будет? – оживившись, спросил Жоан.
– А вот теперь короли Испании окажут помощь Папе, – убежденно ответил Никколо.
– Почему именно сейчас, если раньше они этого сделать не захотели?
– Потому что они хотят видеть его покорным и смиренным, – объяснил Микель. – И поскольку он остается их союзником в борьбе против французов, они не хотят его окончательного поражения. Им не нравится Папа, но если Орсини – союзники Франции – получат контроль над Римом, это будет еще хуже для Испании. Это чисто политическая игра. Они боятся своих влиятельных друзей так же, как и врагов.
Никколо, отвечая на недоверчивый жест Жоана, легким кивком подтвердил слова Микеля.
– А что случилось с Хуаном Борджиа? – спросил Жоан.
– Меня не было рядом с ним, – сказал Микель. – Его ранили в лицо, а не в спину, и это означает, что он сражался. Впрочем, это неудивительно, потому что Борджиа очень храбрые. Однако его рана не больше чем царапина. Говорят, что он бежал, переодевшись солдатом.
– Вы не думаете, что он сам себя ранил, чтобы представить все как достойное поражение?
– Я не знаю, – сказал Микель, пожав плечами. – Надеюсь, на благо всем нам, что это не так. Он хоругвеносец, знаменосец, генерал папских войск.
Жоан испытывал противоречивые чувства по отношению к Микелю Корелье. Он считал его своим другом и многим был ему обязан. Но он также знал, что верность Микеля Хуану Борджиа могла превратить его в палача. Жоан думал, что, если господин прикажет Микелю умертвить его, капитан ватиканской гвардии выполнит это страшное поручение, независимо от того, согласен он будет с этим или нет. Микель был верным псом семьи Борджиа. Тем не менее Жоан чувствовал, что валенсийцу совсем не нравилось подчиняться своему господину, и последние слова Микеля подтвердили его догадки. Жоан решил попробовать слегка нажать на Микеля, напомнив об итальянском политическом сознании, которым так хорошо манипулировал Никколо, и прощупать капитана.
Поэтому, когда Микель посетил лавку вновь, Жоан выказал желание поговорить с ним наедине и затронул в разговоре тему взаимоотношений Санчи Арагонской с герцогом Гандийским.
– Моя супруга сочувствует княгине де Сквиллаче, – сообщил он Микелю. – Санча – женщина страстная, жаждущая любви, но замужем за подростком, который не может ее удовлетворить и которого она презирает за бесхарактерность.
– Мое ремесло – это оружие. А дело княгини – выйти замуж за того, кого ей предназначат, и произвести потомство. Я не жалуюсь, так пусть не жалуется и она. Благодаря этому она прекрасно живет.
– Тем не менее подобный брак, должно быть, очень тяжелое испытание для такой пылкой женщины.
– Это не оправдывает ее супружескую неверность, – прервал его Микель. – Абсолютно. Хотя женщина по своей природе такова, какой является, и долг мужа – заботиться о ней, следить, чтобы она достойно вела себя, и держать ухо востро.
– Джоффре – мальчик, не способный ко всему этому, – заявил Жоан. – Вы не считаете, что его братья должны помочь ему?
Микель, раздосадованный, фыркнул.
– Хуан Борджиа может иметь сотни женщин. Он и в самом деле обладает несколькими в одно и то же время, – ответил он, помолчав. – Но почему жена его брата? Это предательство. Можно разделить ложе с женой твоего врага, если она это позволит, или изнасиловать ее, если ты хочешь и можешь, – таков закон войны. Но жена товарища по оружию неприкосновенна. Не говоря уже о том случае, когда она является членом твоей семьи. Это ведет к уничтожению клана. – Микель сделал паузу, во время которой оба предавались своим мыслям. – Твоя жена – одна из красивейших женщин Рима. И ты ведешь себя как настоящий мужчина, заботясь о ней и защищая ее. Очень надеюсь ради твоего блага, что герцог забыл о ней.
Недели мирно текли. Число посетителей лавки постепенно увеличивалось по мере того, как дела Папы поправлялись. Анна снова почувствовала себя царицей среди покупателей.
Как и предсказывал Никколо, Испания пришла на помощь понтифику, и ее посол в Риме Гарсиласо де ла Вега, который к тому же был постоянным посетителем книжной лавки, выступил в качестве посредника между Папой и его врагами, договорившись о выгодном для Александра VI мире. По этому договору Орсини, выигравшие сражение при Сориано, но прекрасно понимавшие, что проиграют войну в случае, если Испания окажет содействие Папе, признали полноту власти понтифика и в качестве компенсации расходов передали ему пару своих крепостей, а также заплатили пятьдесят тысяч дукатов. Однако им удалось сохранить огромную часть своих владений, а также войско. Таким образом, власть Орсини практически не претерпела никаких изменений.