- Но потом появился Джеймс, что привело к небольшой задержке. И потом, когда я разработала план, как рассказать тебе… тебя уже не было.
Он застыл на секунду, и я знала, что он переживает еще одну волну нахлынувшей вины и сожаления. Я почувствовала себя плохо, что поспособствовала этому, но он хотел объяснений.
- Я хотела признаться во всем, как только поняла, что ты останешься со мной, но я беспокоилась, что Аро… Я испугалась, что он заинтересуется мной еще больше, если узнает, на что я способна. Плюс, я не хочу нести ответственность за какое-либо преследование волшебников.
- Мне очень жаль, Эдвард. Я не могу себе представить, как ты разочаровался во мне.
Его рука вдруг оказалась под моим подбородком, приподнимая его вверх, и помешала мне отвести взгляд.
- Белла, нет ничего плохого в попытке защитить себя и своих друзей. Я знаю, что ты рассказала бы мне, если бы могла. И я понимаю, что ты не могла просто сболтнуть свою тайну в ту же секунду, что мы встретились. Если есть кто-то, кто может оценить важность анонимности, то это моя семья и я. Я просто сожалею, что мне пришлось ждать так долго, чтобы, наконец, узнать реальную тебя.
- Ты не разочарован, - спросила я, - теперь, когда ты знаешь, что я не настолько хрупка, как ты думал?
Несмотря ни на что, уголки его губ немного приподнялись. – О, я бы не заглядывал так далеко, чтобы говорить, что ты не была хрупкой. Ты по-прежнему человек, в конце концов, а я все еще вампир. Но, заглядывая вперед, нужно идти, чтобы защитить твоих друзей – как ты сделала это сегодня – ну, ты понимаешь, конечно, почему это делает меня таким гордым, когда у меня есть ты?
Облегчение было мгновенным и абсолютным, оно было как глоток воздуха поле слишком долгого погружения под воду.
Я снова прижалась лицом к груди Эдварда и позволила его рукам опять обхватить меня. Мы стояли так какое-то время, и я была довольна, зная, что если я умру в ближайшие несколько часов, я не потратила время перед моим последним боем на что-то другое кроме этого.
Эта последняя мысль вызвала вспышку в моей голове, и я почувствовала, что что-то маленькое промелькнуло в ней, хотя я не смогла разобрать, что именно. А потом это оформилось, и я вдруг взбесилась сама на себя.
Я забыла сообщить Эдварду, что видела во время нападения ДЕМЕНТОРА! Я должна была потратить час, рассказывая ему о его душе – о том, что, не смотря на ее крошечные размеры, она светилась ярко, как миниатюрная звезда, вместо того, чтобы тратить это время на обсуждение себя.
Если я умру в ближайшем будущем, он никогда не узнает правду.
- Эдвард, - сказала я в спешке, - я что-то…
- Белла, - прервал он, его поза вдруг стала жесткой. Я подняла взор и увидела, что его глаза стали большими, как блюдца, рот слегка открылся в форме маленькой буквы “o”. – Я должен идти.
- Что, что ты…
- Мне нужно. Остальные должны мне помочь с телами. Здесь. – Сказал он, вложив палочку из красного дерева обратно в мою свободную руку. – Я скоро вернусь. Оставайся с Эсми.
А затем, прежде чем я успела возразить, Эдвард ушел от меня, как Розали – превратившись в размытое пятно белоснежной кожи и сверкающих бронзовых волос.
________________________
* имеется в виду, что в этот раз эмоции были во много раз сильнее. (прим. пер.)
** здесь речь идет не столько о “непереносимости” Джаспером вида крови, сколько о силе испытываемых всеми эмоций. (прим. пер.)
========== Глава 9. Затмевая основные события ==========
EPOV
Мои ноги едва касались земли, когда я покидал Беллу и Большой зал. Находиться от нее вдали было почти болезненно, особенно в такое время, но не было никакой возможности, что я останусь в стороне и позволю этому случиться. Это просто не может случиться, и я этого не допущу!
Я выбежал через двери в вымощенный двор, где спрятался за неповрежденным каменным столбом, не попадая в видимость, как и задумывал. Рядом было два человека, которых я узнал: одним был Оливер Вуд, который сражался рядом со мной и моей семьей в Башне с часами, другим – Невилл Долгопупс, мальчик, который с такой готовностью принял нас, несмотря на наши различия.
Когда я стоял там, в течение следующих минут, я оглянулся назад, когда все произошло, когда мы все услышали звон разбившейся тарелки посреди кухни. Я чувствовал себя брошенным в какой-то водоворот: все, что было, перевернулось вверх дном, все мои привычные представления, наша жизнь… сама действительность.
Мне стыдно признаться, но в начале я думал, что Белла сошла с ума; фактически, мне пришло в голову, что, возможно, она никогда не была в полном порядке все время, что я знал ее – это бы, несомненно, объясняло, почему ей было настолько комфортно от мысли о нахождении в непосредственной близости с семьей существ, чей основной инстинкт говорил съесть ее.
А потом, конечно, она ослепила нас всех своей непосредственной магией, и вот мы здесь, готовимся к бою вместе с целой школой людей, каждый из которых, казалось, принял нас с такой же легкостью и обаянием. Я едва мог понять вокруг происходящее.
Я думал, что ничто не удивит меня после этого. Естественно, я ошибся, это, казалось, в последнее время было основной вещью, хотя, конечно, не то, к чему я привык. Я привык всегда быть прав.
Мое умение читать мысли означало, что я был очень редко шокирован или застигнут врасплох. Белла – со своей постоянной недоступностью мыслей, - разумеется, была способна изменить эту ситуацию.
До нее я уже привык к однообразным мелким мыслям и эгоизму типичного человеческого ума. Это было не очень распространенное явление, что я обнаружил подлинную личность; люди часто скрывают свои злые и обидчивые размышления за добрым и приветливым фасадом.
Существовали некоторые исключения, конечно, такие как Анжела Вебер. Но до сегодняшнего дня мое мнение о человеческой расе было довольно пессимистично. Мой опыт привел меня к выработке очень малого доверия к смертным, населяющих планету, и я верил, что какими-либо положительными качествами обладает ограниченное количество избранных – человеческие аномалии.
Сейчас, с другой стороны, все, во что я изначально верил, было разрушено в одно мгновение, и все, что к этому привело, было связано с простыми словами, вызванными страхом и эгоизмом. И все те качества, которые я считал чуждыми большинству, обрушились полной мощью, взорвавшись подобно огню, в Большом зале.
Иные видели это, а Джаспер чувствовал это… но я слышал это. В следующую секунду после выстрела Панси Паркинсон я был свидетелем человеческой природы в ее лучшем проявлении. В комнате взорвались непоколебимое мужество и абсолютное желание защитить. Там не было нежелания в мыслях, вместо этого они были наполнены решимостью.
Невилл, в частности, продемонстрировал это же. Его мысли были, возможно, одними из самых чистых, с какими я когда-либо сталкивался и полны желания творить добро, противостоять Воландеморту и его вероисповеданию о чистоте крови до самого конца.
И потом, конечно, был Снейп. Я слышал рассказ Беллы. Она поведала нам обо всех его изменах Дамблдору, и о его деятельности по отношению к Воландеморту, и каждом поступке, которые имели место быть в отношении этой мерзости, подтверждающиеся историями о Директоре Хогвартса.
Но он обманул их. Он обманул всех до единого; когда я стоял в Большом зале, видя воспоминания Снейпа глазами Гарри, я, наконец, понял, почему он должен был заниматься оклуменцией. Он был одним из них – Пожирателем Смерти, - успевшим вернуться из очень мрачного места, какое только можно себе представить, просто из любви. И он с готовностью сделал все это без признания со стороны окружающих, зарабатывая себе репутацию ударившего в спину, злого и трусливого убийцы, когда в действительности он был антиподом – героем.
Мир, очевидно, не так светел, как я привык верить. Я думал об этом, когда услышал Гарри, прибывшего под плащем-невидимкой, звук его бьющегося сердца был слышен для моих ушей. Он видел, как Оливер говорил Невиллу, что справится с маленьким мертвым мальчиком без посторонней помощи. Он (Гарри – прим. пер.) узнал в мальчике Колина Криви.