Опыт был немного туманным, и я все еще был недостаточно уверен, что могло произойти, чтобы заставило дементоров бежать. Я подозреваю, что Белле пришлось что-то сделать для их внезапного исчезновения. Надо не забыть спросить ее об этом.
Ты хочешь, чтобы это случилось с кем-нибудь еще?
- Конечно, я не хочу, - прошептал я, ужасаясь при мысли о каком-либо человеке, подвергающемся такого рода мучениям. – Что за чудовище будет?
- Он, - сказал Гарри, просто. – Воландеморт будет. Это уже происходит. Такие люди, как Белла – маглорожденные – были вынуждены сдаться в Министерство для регистрации. Потом их бросили в Азкабан, где они страдают от рук дементоров.
Я не смог сдержать дрожь, что прошлась вниз по всей длине позвоночника в следующую секунду. Гарри увидел это, и он поднажал, почувствовав победу.
- Как и сейчас в том месте окажутся люди – невиновные люди – такие же для других, как Белла для тебя. Собираешься ли ты позволить им это сделать, Эдвард? – спросил он более серьезно, чем когда-либо. – Позволишь ли ты, чтобы они победили?
Я задержал дыхание на минуту, отчаянно желая, чтобы тонущее чувство в глубине души исчезло. Это не могло быть ответом.
- Что я буду говорить… что я скажу им, - боролся я, чувствуя, что моя решимость с каждой минутой все больше ускользает, - когда они спросят меня, почему я стоял в стороне и позволил тебе – одному так тяжело сражаться, чтобы защитить их – уйти от меня, в лес, чтобы умереть?
Гарри подарил очень добрую улыбку, когда он произнес свой незамедлительный ответ.
Скажи им, я сказал, что это на пользу.
Он протянул ладонь, ожидая, когда я подниму собственную в ответ. Я сделал так и крепко сжал ее, когда мы обменялись рукопожатием.
Убедись, что убили змею.
Я кивнул.
А потом оторвите его чертову голову.
В следующую секунду Гарри набросил плащ-невидимку на затылок, повернулся и пошел от меня в сторону леса. Я видел его шаги в его голове и слышал хруст веток и шум травы, когда он их совершал.
Прежде чем он достиг края леса, что-то произошло с ним. Он вспомнил что-то о снитче в мешочке на шее. Его слабые пальцы полезли за ним в тот же момент, а затем ему удалось успешно извлечь маленький золотой шар.
Он остановился, впервые, просто глядя на вещи. Его мысли были слишком разрозненны, чтобы разобрать. Я уловил что-то о Уилле, и «воскрешение»… и «открыть в конце»; но мои знания были ограничены и частичны, что не давало возможности немедленно понять смысл задуманного, когда Гарри поднес снитч к губам и прошептал: «Я собираюсь умереть».
Золотой корпус треснул, открывая небольшой камень оникс, имеющий странную огранку, которую я не узнал. Это не столь удивительно, сейчас; видимо, я не знаю о многих вещах.
Прежде чем я понял, что происходит, четыре тела появились рядом с Гарри. Я видел их его глазами. Я узнал одного из них, оборотня, Римуса Люпина. Он стоял между двумя другими мужчинами и женщиной. Существовало что-то очень странное в их материи. По правде говоря, нельзя было сказать, что кто-то из них достаточно плотный, а с другой стороны, они не имели ничего общего с призраками, что я видел в Большом зале. Они не были прозрачными, но они и не присутствовали здесь.
Я искал их мысли, в надежде, что это поможет мне собрать воедино данную тайну, но это было бесполезно. Я, конечно, почувствовал что-то, но это было равносильно попытке различить слова человека, когда они проходили через густую толщу воды: мысли были слишком слабые и разрозненные, чтобы разобрать.
Меня неожиданно поразило, что я мог обнаружить только одно сердцебиение в ближайшем окружении, которое принадлежало Гарри. Я был загнан в тупик. Это не имело никакого смысла. Четыре вновь прибывших были там, но их не было. Тогда женщина заговорила.
- Ты такой храбрый.
Она смотрит на меня. Моя мама… как она делала в Зеркале… как я всегда представлял. Только это реально. Она здесь. Окончательно.
- Ты почти там, – сказал человек, имеющий поразительное сходство с Гарри. Это, конечно, Джеймс Поттер. – Очень близко. Мы… так гордимся тобой.
Но Лили и Джеймс Поттеры умерли. Белла рассказала мне и моей семье их историю. Это не может происходить, они были мертвы. Потом, опять же, был сэр Николас, не смотря на это, он до сих пор как поплавок плавает в замке. Но он был эктоплазмой: лишь след – подобно стойкому запаху еды после того, как со стола убрали.
Это было нечто другое. Что-то за гранью возможного.
- Больно? – спросил Гарри.
- Перед смертью? Вовсе нет, - сказал незнакомый мужчина. – Быстрее и проще, чем заснуть.
Правда, тогда небольшая группа, окружающая Гарри была не из жизни - они принадлежали загробному миру. Гарри погладил «камень Воскрешения», расположенный между его пальцев, в то время как его накрыла печаль и сожаление по поводу его старого профессора.
Это считается постыдным, подслушивать разговор, особенно если он настолько личный, но я не смог заставить себя выпустить из виду Гарри. Я был полон решимости поддержать его до конца: если в какой-то момент он изменит свое решение, я хотел бы знать, чтобы придти за ним. Конечно, существовала еще одна, менее благородная, причина, и я чувствовал сильное отвращение к себе из-за этого.
Загробная жизнь всегда была деликатной темой для меня, что было обусловлено главным образом тем, что я не верю, что Небеса были возможны для моего рода. Мы были бездушными, в конце концов – монстры, которые мечтают о крови и убийстве. Если врата в следующую жизнь были открыты для нас, я был уверен, какой она будет. Тем не менее, я был жадным до ответов на мои вопросы, даже незначительные. Я не был подготовлен, поэтому я допускал воскрешение на моих глазах.
Это случилось, когда Лили и Джеймс начали ходить рядом с сыном, пока тот готовился встретиться со смертью, я понял, что нет никакого варианта, кроме как позволить всему этому произойти. Если мать, которая отдала свою жизнь, чтобы спасти своего единственного ребенка, не возражает, когда она наставляет на путь для выполнения его конечной судьбы, то не может быть никаких сомнений, хоть это несправедливо и ужасно, что это правильно: это на благо. Какая ирония. Тем не менее, я чувствовал себя болезненно уставшим, и мои пальцы вжимались в кору одного из деревьев, на которое я опирался лбом. Внезапно я ударил по нему кулаком, и оно треснуло, легко, как спичка, в результате чего дерево быстро упало на землю.
Лили ласково улыбнулась, когда группа начала пробираться через лес. Ее глаза задержались на сыне, когда он посмотрел на нее, ее взгляд наполнил его мужеством и подтолкнул вперед. Это было очевидно - гордость его родителей, что рассеяло мое чувство стыда. Если причина его смерти была действительно неизбежна, я хотел присмотреть за ним; не сделать это было бы неуважением к ним [п/п: родителям Гарри]. Гарри был мучеником, кто жертвовал собой ради жизни других людей. История его мужества и альтруизма была одной из тех, которые заслуживают того, чтобы распространяться среди тех, кто против Воландеморта. Я пообещал себе, что обеспечу, чтобы это было сделано.
И вот я смотрел и слушал, как Гарри прошел мимо Пожирателей Смерти, под плащом, незаметно для них. Я смотрел, как он следовал за ними вглубь тенистого леса. Я смотрел, как он пришел на поляну, где собрались Воландеморт и его последователи, и слушал, как он сообщил о своем присутствии. Камень Воскрешения выскользнул у него из рук, и его семья исчезла из виду и его, и моего, вернулись, без сомнения, в место, отведенное для хорошей души.