— Захар Аркадьевич, может, расскажете про красную землю, так сказать, из первых уст? А то в новостях про это известно мало, вот и хотелось бы услышать от вас, от очевидца событий.
— Ну а почему бы и нет, — улыбнулся Захаров. — Дело было как раз пять лет назад. Просыпаюсь как-то поутру, гляжу в окно, а земля красная. Ну, решил, всё, отравил меня Самуил Степанович своими экспериментальными настойками. Выхожу во двор, народ бегает, кричит, собаки лают. Ну, думаю, всё, война. Побежал к себе в администрацию, а там помощник мой, Иван Серафимович, плачет, крестится. Я к себе в кабинет, за телефон, а связи-то нет, включаю радио — а там тишина. Через пару часов понаехали военные, полиция, МЧС, скорая, вертолеты. Год они у нас все тут ошивались, все эти ученые-мочёные. С одной стороны, вроде село как село — Красный Богатырь, а с другой стороны, земля красная. Связи тут нет. А потом, как аномалии начались, и вовсе решили всё наше село стеной обнести, от греха подальше, и никого посторонних не впускать, ну и нас никого не выпускать. Год назад тут ещё какие-то учёные землю копали да и ничего не накопали, только Зинка-продавщица забеременела. Так вот, почитай, из людей с большой земли ты первый за последний год, а из журналистов так вообще единственный. Ты только смотри, Алексеич, с Зинкой не связывайся, она сифилисом болела, её Иван Филиппович долго лечил.
— Так что за аномалии-то?
— Так разные, всех и не перечислишь, а вот, кстати, мы и пришли.
Взору Петра Алексеевича предстало одноэтажное здание, с аккуратно выкрашенными в белый цвет стенами. Три окошка, занавешенные шторкой, были чистыми и ухоженными. Над дверью красовалась надпись: «Краснобогатырская поликлиника».
Захар Аркадьевич и Пётр Алексеевич зашли внутрь. Они оказались в небольшом коридоре. Справа было окошко с надписью «Регистратура», в котором сидела скучающая женщина в белом халате и громко жевала яблоко. Слева была дверь с надписью «Туалет» и стояла лавочка. Прямо же находились три двери: на центральной висела табличка «Коновалов Иван Филиппович — врач», справа от неё была дверь с надписью «Процедурная», а левая дверь была без надписи. Людей в коридоре не было. Из-за двери врача доносились голоса.
— Что же это такое, Иван Филиппович, творится? — слышался старческий голос. — На приём к вам не попасть. А я ветеран труда, я очень старый и больной человек. У меня гипертония, гипотония, сахарный диабет и несахарный. А лекарства, лекарства-то — жуть какие дорогие.
— Дорогая Анна Серафимовна, — отвечал ей голос, по-видимому Ивана Филипповича. — Во-первых, приём я веду исключительно по предварительной записи. Во-вторых, государство вам дало бесплатные бахилы, возможность записи на приём через интернет. В-третьих, государство, между прочим, болеть вас не просило.
— Так ведь нет у нас тырнета, у нас и связи-то нет.
— А это уже частности, Анна Серафимовна. Вот вам таблетка, придёте домой, положите под язык и будете рассасывать, пока все болезни не пройдут.
Дверь открылась, из кабинета вышла дряхлая старушка, смерила мужчин недовольным взглядом и засеменила прочь.
Мэр постучался в дверь и тут же вошёл в кабинет.
— Захар Аркадьевич!
— Иван Филиппович!
Было видно, что мужчины очень рады видеть друг друга, они пожали руки, а затем крепко обнялись.
Иван Филиппович был небольшого роста и плотного крепкого телосложения. На вид ему было лет пятьдесят. Чёрные волосы с сединой на висках, идеально отглаженный белый халат очень гармонично и представительно смотрелись на нём.
— Вот, Филиппыч, это журналист, из самой Москвы, Пётр Алексеевич по батюшке. Худо что-то ему сегодня, никак аномалия подействовала, ты уж посмотри по старой памяти, — произнёс Семёнов, указав рукой на Ручкина.
— Так-так-так, — сказал врач, взглянув на журналиста, — ну, руки на месте, ноги на месте, а голову мы сейчас поправим. С этими словами Иван Филиппович достал из стола бутыль с мутной жидкостью и три стакана.
— Я не буду, — попытался воспротивиться журналист.
— Ты, Алексеевич, доктора-то слушайся, он у нас тут голова, к нему из самой Москвы на консультацию раньше ездили, — произнёс мэр и разлил по стаканам.
Все трое выпили. После чего доктор разлил ещё раз и достал из ящика стола хлеб, кусок сала и варёные яйца.
— Все болезни, они же от чего? — начал говорить Коновалов. — Они либо от нервов, либо от шибко большого ума. Вот раньше, помню, рекламу таблеток целый день по телевизору крутили, да ещё и всякие передачи про здоровье показывали, по интернету люди всё болезни у себя выискивали. А сейчас что?