— Вы? — спросил Максим Яковлевич, глядя на журналиста.
— Я.
— А я вас знаю, Пётр Алексеевич, по телевизору видел, — заискивающе заговорил бизнесмен.
И тут же злобно спросил:
— Это вы его втянули в свои делишки?
— Макс перестань, — попытался успокоить друга Монахов. — Нам просто нужно какое-то время, где-то пересидеть. Поможешь? Не задавая лишних вопросов?
— Ладно, — стушевался бизнесмен. — У меня дача есть под Киреевском. Давно купил, так, на всякий случай, чтоб была. Там есть всё необходимое, чтобы перекантоваться пару дней.
— То, что надо, — произнёс Гена.
— Ну тогда поехали, отвезу.
Они вышли к припаркованному автомобилю Токарева. Это был большой чёрный внедорожник. Ручкин сел на заднее сиденье, а Монахов расположился спереди. Максим вставил ключ в замок зажигания, завёл двигатель и резво выехал на дорогу.
— Хорош «крузак», — произнёс Геннадий, разглядывая салон автомобиля.
— А то, — ответил Максим. — Я, кстати, дома у тебя был.
— Когда?
— После того, как ты мне позвонил. Я решил проверить, что там у тебя дома творится.
— Ты с ума сошёл? Я же сказал, что они были вооружены.
— Ну, знаешь ли, я тоже не лыком шит.
— Ну и что там?
— Да ничего. Небольшой погром. Дверь входная была открыта. А так ничего. Всё тихо. Что это за люди были-то?
— Не знаю.
— Просто шли мимо и решили зайти к тебе поугрожать пистолетами? Может, прояснишь ситуацию?
— Макс, давай без лишних вопросов.
— Всё, молчу.
Машина выехала за город. В салоне было тепло, тихо играла магнитола. Убаюканные мягким ходом автомобиля и уставшие от пережитых событий Монахов с Ручкиным задремали. Через несколько километров автомобиль свернул с трассы на просёлочную дорогу. Дорога была сильно занесена снегом, лишь виднелись две колеи от колес недавно проехавшего автомобиля. Внедорожник натужно грёб снежную кашу всеми четырьмя колесами. Спустя пару минут автомобиль выехал к лесу и Максим заглушил мотор.
— Куда это мы приехали? — спросил сонный Геннадий, приоткрыв один глаз.
— Выходи из машины, — взволнованно произнёс Токарев.
— Зачем?
— Застряли, подтолкнуть надо.
Монахов громко зевнул, застегнул куртку, надел шапку и принялся будить Ручкина. Тот нехотя вылез из тёплого салона на мороз и сразу же утонул по середину голени в снегу.
— Куда толкать-то, вперёд или назад? — спросил историк, прикуривая сигарету.
— Пока никуда, — ответил бизнесмен, достав из-под плаща пистолет и направив его на мужчин.
— Макс, ты чего? — испуганно спросил Геннадий, тут же выронив сигарету.
— Ничего, Гена, стой ровно. Мне нужен кинжал. Он же у вас? Отдайте его мне.
— Макс, ты что творишь?
— Гена, рот закрой.
— А если нет, что, будешь стрелять в меня?
— Надо будет, выстрелю.
— Макс, мы же друзья? Я тебя с детства знаю.
— Да пошёл ты в жопу, друг. Ты ничего не понимаешь в этой жизни, ты сам ноль. Ты пьёшь дешёвое пиво, работаешь в своём позорном университете за нищенскую зарплату, даже жена от тебя, неудачника, ушла. И правильно сделала. Что у тебя есть, Гена, кроме пивного пуза и квартиры, которая десять лет без ремонта? А я другой, Гена. Я хочу жить хорошо и живу, я наслаждаюсь этой жизнью.
— Может в чём-то ты и прав, Макс, но я не считаю себя неудачником. Возможности у меня не те, конечно, что у тебя, но я по-своему счастлив. Мне нравится моя работа, мне нравится моя квартира, мне нравится мой образ жизни, и моей, как ты выразился нищенской зарплаты, мне хватает. И я ничего не хочу в своей жизни менять. Зато, в отличие от тебя, я не наставляю на людей пистолет. Особенно на друзей. Уже на бывших друзей. На чём они тебя поймали Макс? Зачем ты это делаешь?
— У меня проблемы с бизнесом, — ответил немного стушевавшийся Токарев. — Один человек обещал мне помочь, если я принесу ему кинжал. А я не смогу вернуться снова в нищету, Гена, я не могу жить как ты в своей конуре. Друзья, говоришь? Друзья остались там, в детстве. Ну и в книгах. Мы с тобой по разные стороны. Но хватит лирики. Кинжал, товарищи.
— У меня нет, — ответил Монахов.
— У меня тоже, — произнёс молчавший до этого Ручкин.
— Господа, — передёрнув затвор, произнёс Токарев, — отдайте его и идите с миром. Мне вы не нужны. Да и убивать я вас не собираюсь, я же не убийца. А вот покалечить могу. Так что давайте не будем усложнять друг другу жизнь.
— Тебе же сказали, нет у нас кинжала, — с вызовом произнёс журналист. — Хочешь, обыщи.
— Надо будет, обыщу. Раздевайтесь!