И тут же получили замаскировано-недовольный взгляд от Савелия Романовича. В «высшем» обществе было принято, чтобы молодая девушка появлялась либо со свитой, либо со сопровождением. Вот точат меня смутные подозрения, что ни я, ни Эдмунд в глазах дворецкого на роль свиты его госпожи не годились ни как!
Радовало только то, что дворецкий смотрел и молчал…
И под этим обнадеживающим взглядом наша компашка погрузила свои бренные тела в экипаж, чтобы практически через несколько секунд выйти перед крыльцом дома мэра.
Домище мэра был эталоном, который прямо кричал: «Я принадлежу очень важному, богатому господину, совершенно не имеющему вкуса!». Разумеется, присутствовал огромный сад с самыми различными растениями(неважно, что они не смотрятся вместе, главное, есть), конечно же, трехэтажный домина, снизу до верху покрытый лепниной и позолотой(чихать, что рябит в глазах). Я бы назвала бы этот стиль гнездо дракона: есть практически все и принцип сборки этого всего, наверняка, звучит как все дорого, престижно и блестит. Но кто я, чтобы судить?
А прибыли мы хорошо: не опоздали, но гости уже были. Все по этикету!
Вышли из экипажа и промаршировали в дом. В просторном холле нас встречали хозяин с хозяйкой(точнее встречали Марисоль, нас с Эдмундом просто вежливо игнорировали. Ничего, мы с ним не гордые — переживем):
— Добро пожаловать, госпожа Марисоль. — пропела жена мэра госпожа Ровена.
— Спасибо за приглашение. Это такая честь! — ответила Марисоль. — Позвольте представить вам моих спутников. Мою подругу госпожу Алену Земскую и ее друга Эдмунда Милорского.
Госпожа Ровена вежливо кивнула, но ее взгляд был прикован к входной двери, ибо в нее входила кикимора длинноногая.
— Леди Селия, как я рада, что вы почтили нас своим присутствием! — восторг госпожи Ровены были очевидны, а у меня крутилась только одна мысль: «Она леди? Серьезно?». Вопрос усиливался, особенно, когда я обратила внимание на неестественно бледного Эдмунда.
— Марисоль, кто это? — решила я уточнить.
— Леди Селия единственная дочь маркиза де Ролим. Странно, что ты ее не знаешь?
Она училась в нашем ВУЗе на факультете бытовиков и с ее группой у нас практика была. Но перешла на домашнее обучение.
Так, значит дочка маркиза. А вопросов все больше! На кой ей Владислав был нужен? Почему зелье второсортным было с ее-то деньгами? Или… Не хочу думать про «или».
А тут еще Эдмунд:
— Алена, можно с тобой поговорить. — и шепотом: — Наедине.
Я улыбаюсь Марисоль, и мы с Эдмундом проходим в зал, выделенный нам для демонстрации. Зал явно был бальный: овальное по форме помещение с небольшим помостом для музыкантов. Повсюду стекло, хрусталь, позолота.
— Алена, извини меня, но я не буду участвовать в сегодняшнем мероприятии.
— Эдмунд, друг мой, а ты не понимаешь, что так подставляешь меня и Марисоль?
— Алена, ты не понимаешь… — шепчет парень.
— Я? И чего же я не понимаю? Может того, что я на тебя рассчитывала и сразу объяснила ситуацию? Или может быть, того что Марисоль специально договаривалась с мэром? Чего?
— Алена, все не так просто…
— Да, ты прав, но только потому, что ситуация вообще выеденного яйца не стоит. Все дело ведь в Леди Селии, не так ли? Я даже рискну предположить, что она является твоей сестрой! — прерываю я парня.
— Как? Откуда ты знаешь?
— Эдмунд, я умею делать выводы. Во-первых, когда-то ты обмолвился, что являешься незаконнорожденным сыном маркиза. Во-вторых, я знаю только одного маркиза, чьи владения находятся в этой части королевства, и, наконец, в-третьих, ты, когда Селию увидел, вздрогнул, словно привидение увидел!
— Тем более, ты должна войти в мою ситуацию. — Эдмунд начал говорить более уверено. Он, правда, думает, что я его отпущу, еще всплакну, какой он бедно-несчастный? Не дождется, его жалости к себе хватит на табун кентавров не меньше!
— А давай, беги и всю жизнь будь не достойным мастером, а чьим-то ублюдком! Только скажи: оно того стоит? Голову же на отсечение могу дать, что этой высокородной семейки на тебя чихать! Ты все каникулы, все выходные в общаге проводишь! Только сестрюню увидел — и нате обморок. И сам ты карикатура на человека, покойник и то живее тебя. Я тебя настоящим лишь раз видела, когда с железяками работали. И сейчас я тут ору, распинаюсь, оскорбляю тут некоторых, а эти некоторые стоят и улыбаются и глазками, как девица на смотринах, луп-луп, луп-луп.